Вспоминая об интересах России в регионе Южного Кавказа, практически все российские политики и эксперты старательно подчеркивают два слова – «стабильность и процветание». Слова эти высказываются с такой последовательной настойчивостью, что создается впечатление, будто российской политической элите совершенно все равно, кто и как способен обеспечить стабильность и процветание региона. Главное, чтобы все было мирно и спокойно.

Между тем, Южный Кавказ, традиционно входящий в сферу интересов и влияния России, до сих пор остается одним из ключевых направлений внешней политики Москвы. Более того, именно политические развития в Южном Кавказе играют определяющую роль на Северном Кавказе, потеря которого для России может означать крах и дальнейшее расчленение государства. Именно поэтому официальная Москва прилагает все усилия для сохранения своего влияния в Южном Кавказе, и именно поэтому России совершенно небезразлично, кто будет обеспечивать мир и стабильность в нашем регионе.

15 ноября 2007 года завершился процесс вывода с территории Грузии российских военных баз и других военных объектов Группы российских войск в Закавказье. Вывод российских войск стал весьма чувствительным ударом по региональной политике Москвы. Освободившаяся от российского военного присутствия Грузия очень быстро превратилась в главного экспортера сепаратистских настроений в республики Северного Кавказа. Кроме того, Грузия превратилась в очередной плацдарм Запада для дальнейшего продвижения интересов США и НАТО в регион Каспийского моря и Среднюю Азию. Предполагается, что с конца 2007 года главной проблемой внешней политики Кремля стало «возвращение» России в Закавказье. В этом смысле, единственной надеждой россиян оставалась Армения, внешняя политика которой имела тогда и сохраняет сегодня пророссийскую ориентацию, и где находятся последние российские базы на Южном Кавказе.

Грузино-осетинская война 2008 года частично решила проблему российского присутствия на Кавказе. Во всяком случае, странам Южного Кавказа было наглядно продемонстрировано, что в случае необходимости Россия может позволить себе и военное вмешательство. И это стало ключевым моментом в развитии региона. После 08.08.08 изменилась также самооценка России в регионе, которая во всех вопросах стала выступать с более жесткой позиции.

На днях директор Четвертого департамента стран СНГ МИД России Андрей Келин рассказал в интервью «Голосу России» о роли, возможностях и планах России в Закавказье. «На самом деле мы действительно сейчас выполняем очень серьезную роль фактически в каждой из этих стран, особенно после августа 2008 года. Можем сказать, что Россия чувствует себя достаточно уверенно на Кавказе в политическом, военном и экономическом плане. Мы вернулись в этот регион. В любом случае без нас сейчас в Закавказье ничего нельзя сделать», – заявил Келин.

Действительно, сейчас уже трудно представить политику республик Южного Кавказа без учета интересов Москвы. Даже в отношениях Азербайджан – Турция присутствует российских фактор, что означает неоспоримое влияние России на политические процессы региона. Исходя из этого, главным вопросом политической повестки региона является то, какие методы изберет Кремль для обеспечения стабильности и процветания на Южном Кавказе?

Как известно, на сегодняшний день в нашем регионе существуют три явных и несколько потенциальных конфликтов. Однако, самым опасным и сложным конфликтом Кавказа остается нагорно-карабахский. В отличие от Южной Осетии и Абхазии, где вмешательство России свело конфликтность практически до нулевого уровня, в Арцахе ситуация накаляется с каждым днем. Безнаказанность милитаристской политики Азербайджана и воинственных заявлений главы этой республики привели к учащению военных провокаций на линии фронта, чему сопутствуют многочисленные людские жертвы с обеих сторон конфликта. Подобная ситуация не может исходить из декларированных интересов России, президент которой активно вовлечен в армяно-азербайджанский переговорный процесс. За последний период времени Дмитрий Медведев организовал шесть встреч президентов Армении и Азербайджана. Россия фактически превратилась в основной генератор армяно-азербайджанского переговорного процесса и, в некотором смысле, взяла ответственность за мирное урегулирование нагорно-карабахского конфликта на себя.

Однако, как показывает практика, дипломатические усилия российской стороны пока не имеют зримых результатов. Именно поэтому в некоторых политических кругах России поговаривают о применении в Арцахе уже испробованного в Южной Осетии и Абхазии метода – «принуждения к миру». При этом, кажется, в Москве особо и не задумываются о возможных сценариях развития подобного решения. И хотя речь пока может идти о политическом давлении на стороны конфликта, тем не менее, очевидно, что любое «силовое» вмешательство в процесс урегулирования нагорно-карабахского конфликта непременно приведет к возобновлению боевых действий, которые могут иметь катастрофические последствия не только для сторон конфликта, но и для России. Более того, к «обязательному» возобновлению военных действий приведут и любые попытки изменения границы между Нагорно-Карабахской и Азербайджанской республиками.

Нынешняя азербайджано-арцахская граница обеспечивает тот минимум стабильности, который необходим для сдерживания сторон от возобновления войны. Поэтому весьма серьезное значение приобретает то обстоятельство, в какую сторону будут направлены усилия посредников по урегулированию карабахского конфликта. Если они будут преследовать в этом весьма взрывоопасном регионе исключительно собственные геоэкономические интересы, то войны не избежать. Если же главной целью России, США и Франции действительно остается мирное решение конфликта, то необходимо отказаться от пресловутых Мадридских принципов (ни мне, ни тебе) и заняться реальной политикой сохранения и укрепления достигнутого статус-кво, нарушение которого неминуемо приведет к разрушению хрупкого мира на всем Кавказе.

Грант МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН