Главная
Регистрация

Вход
ՀԱՅԵՐ ՄԻԱՑԵՔ
Приветствую Вас Гость | RSSПятница, 2024-03-29, 09.44.40
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
Forum » ARMENIA » ՀԱՅԱՍՏԱՆԻ ՊԱՏՄՈՒՏՅՈՒՆ. Hayastani patmutyun » ИСТОРИЯ АРМЕНИИ (Ованес Драсханакертци)
ИСТОРИЯ АРМЕНИИ
ARTARAMISДата: Суббота, 2010-10-23, 09.48.03 | Сообщение # 1
Генерал-полковник
Группа: A D M I N
Сообщений: 1410
Статус: Offline

data-yashareType="button" data-yashareQuickServices="yaru,vkontakte,facebook,twitter,odnoklassniki,moimir" >


СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I
О поколениях Ноя
ГЛАВА II
О неустрашимости Хайка в борьбе против Бэла и поколениях его
ГЛАВА III
О царствовании Паруйра и его преемников вплоть до Вагэ
ГЛАВА IV
О царствовании Валаршака Парфянина, благоустроениях его, его преемниках до благородного Тиграна II
ГЛАВА V
О царствовании Тиграна II и его деяниях, об Артавазде и Арджаме
ГЛАВА VI
О царствовании Абгара, о том, как он, уверовал в Христа, о деяниях его и просвещении нашего народа армянского
ГЛАВА VII
О вероотступничестве Санатрука и армян, мученичестве Фаддея и Сандухт, святых Оски и Сукиаса с их сподвижниками
ГЛАВА VIII
Об убиении царя Хосрова Анаком, появлении святого Григория и новом просвещении народа армянского
ГЛАВА IX
О созыве Никейского собора из-за Ария и отшельничестве святого Григория
ГЛАВА Х
О смерти святого Аристакеса и царя Трдата
ГЛАВА XI
О царствовании Хосрова и Тирана и патриаршестве святого Иусика
ГЛАВА XII
О патриаршестве великого Нерсеса, о его заточении и о Константинопольском соборе
ГЛАВА XIII
О царствовании Папа и войне его с вероотступником Меружаном; о смерти великого Нерсеса и преемстве патриархов
ГЛАВА XIV
О патриаршестве Саака Великого, о распространении в народе нашем письменности и уничтожении нашего царства
ГЛАВА XV
О Вардане, а также о мученичестве священника Левонда и его сподвижников
ГЛАВА XVI
О деяниях Ваана Мамиконяна и о католикосах
ГЛАВА XVII
О деяниях и доблестных подвигах Смбата и о Двинском соборе
ГЛАВА XVIII
О католикосе Езре и Иоване Майрагомеци
ГЛАВА XIX
О бедствиях, кои претерпела страна армянская из-за агарян, и о деяниях католикоса Нерсеса
ГЛАВА XX
О куропалатстве Григора и ударах, постигших страну Армянскую
ГЛАВА XXI
О страданиях и бедствиях, кои претерпели армяне из-за агарян
ГЛАВА XXII
О патриаршестве Иованнеса Имастасера и его деяниях
ГЛАВА XXIII
О патриаршестве Давида и его преемников, а также о деяниях их
ГЛАВА XXIV
О том, как разграбили утварь церкви гюха Багван и патриаршие поместья
ГЛАВА XXV
Об ударах, постигших армянский народ, и о мученичестве многих
ГЛАВА XXVI
О других злодеяниях остикана Бухи и мученической смерти спарапета Смбата
ГЛАВА XXVII
О правлении Ашота, сына Смбата, и возвращении армянских нахараров из плена
ГЛАВА XXVIII
О мире в стране армянской и единении нахараров
ГЛАВА XXIX
О царствовании ишханац ишхана Ашота и об убиении Григора Арцруни
ГЛАВА XXX
О смерти царя Ашота, распре между спарапетом Абасом и царевичем Смбатом и о католикосе Георге
ГЛАВА XXXI
О ссоре остикана Афшина с царем Смбатом и восстании города Двина
ГЛАВА XXXII
О землетрясении в городе Двине и письме, написанном вардапетом Маштоцем в утешение горожанам
ГЛАВА XXXIII
О ссоре Афшина с царем Смбатом и о заключении католикоса в темницу
ГЛАВА XXXIV
О мятеже ишхана Ашота и войне царя Смбата с Ахматом
ГЛАВА XXXV
О том, как Афшин пошел на Смбата и полонил его семью
ГЛАВА XXXVI
О патриаршестве вардапета Маштоца и историка Иованнеса
ГЛАВА XXXVII
Об освобождении членов семьи царя, приготовлениях Афшина против Смбата и погибели его
ГЛАВА XXXVIII
О распре Ашота и Хасана Арцруни и смерти Ашота
ГЛАВА XXXIX
Об остиканстве Юсуфа, брата Афшина, и смерти братьев царя Смбата – Шапуха и Давида
ГЛАВА ХL
О том, как пошел Юсуф на Смбата, а также об умиротворении и возвеличении ими друг друга
ГЛАВА ХLI
О войне царя Егерского Костандина и взятии его под стражу, а также о ненависти Атрнерсеха к Смбату
ГЛАВА ХLII
О вероломном замысле Хасана и Атрнерсеха убить царя Смбата
ГЛАВА ХLIII
О противоцарствии Гагика Арцруни, которое стало причиной больших беспорядков
ГЛАВА ХLIV
О том, как сдался спарапет Ашот, и об освобождении католикоса Иованнеса
ГЛАВА ХLIV
О том, как сдался спарапет Ашот, и об освобождении католикоса Иованнеса
ГЛАВА ХLVI
О том, как Юсуф загубил сдавшихся ишханов, а с ними и Мушела
ГЛАВА ХLVII
О подвигах Саака и Васака и о жестокостях Юсуфа
ГЛАВА ХLVIII
О том, как царь Смбат остался без помощи и сдался Юсуфу, а также о бегстве Гагика
ГЛАВА ХLIX
Об осаде крепости Ернджак, о славной мученической смерти блаженного Смбата и знамениях, кои свершились над ним
ГЛАВА L
О захвате и разорении крепости Ернджак, о доблести и мужестве Ашота, сына царя Смбата, и его воцарении
ГЛАВА LI
О храбрости царя Гагика, о жестоких ударах, обрушившихся на нашу страну, и о мученической смерти многих
ГЛАВА LII
О том, как восстали на страну нашу чужие племена, и о разногласиях наших нахараров друг с другом
ГЛАВА LIII
О стихийных бедствиях, голоде, вражеских ударах и зверях-людоедах
ГЛАВА LIV
О письме патриарха Константинопольского Николая католикосу Иованнесу и о письме [католикоса] императору Константину
ГЛАВА LVI
О возвращении царя Ашота на родину, воцарении спарапета Ашота, о войне между ними и об их умиротворении католикосом Иованнесом
ГЛАВА LVII
О том, как Васак и Ашот восстали против царя Ашота и потерпели от него поражение
ГЛАВА LVIII
О войне царя Ашота с Ашотом и поражении, нанесенном ему
ГЛАВА LIX
О войне царевича Ашота с ишханом Мовсесом и одержанной над ним победе
ГЛАВА LХ
О том, как ишхан Саак взбунтовался против царя Ашота и был схвачен им, а также о делах других ишханов
ГЛАВА LXI
О мятеже Юсуфа, остиканстве Сбука и его делах
ГЛАВА LXII
О мятеже Васака и о покорении его Ашотом
ГЛАВА LXIII
О мятеже ишхана Амрама и поражении, нанесенном им Ашоту Шаханшаху
ГЛАВА LXIV
ГЛАВА LХV
О благих преобразованиях царя Гагика, об освобождении остикана Юсуфа и его злодеяниях
ГЛАВА LXVI
О взятии крепости Бюракан и бедствиях, свершившихся в ней
ГЛАВА LXVII
О мучениях ишханов Бабгена и Саака


Այն հայը որ ազգը փոխի և այլ ազգ դառնա
Մահվան օրը հայ արցունքի նա չարժանանա
 
NvardДата: Воскресенье, 2010-10-24, 02.35.29 | Сообщение # 61
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
ГЛАВА LXII
О мятеже Васака и о покорении его Ашотом

В это время стал несомненным и очевидным мятеж хананита Васака Гндуни, которому была доверена охрана крепости Шамшулде, и бесполезными оказались и задуманная им измена и бегство от Ашота, которого зовут Шаханшахом. Отдавшись во власть Гургена, ишхана Вирка, он обещал сдать ему великую крепость, только бы вместо нее тот дал ему в своей стране другую – крепость Круст. Торопясь исполнить просьбу Васака, тот велел отвезти ему письменную клятву, скрепленную печатью, и он, верный клятве, выехав из крепости, отправился к ишхану Гургену. И, так как еще прежде этого Ашот, брат Васака, был убит конным войском его страны, поэтому перед отъездом он доверил крепость своим младшим помощникам. Едва он встретился с ишханом Гургеном, как тот немедленно, взяв его с собой, повернул назад, к вратам крепости, требуя, чтобы ее сдали ему. Однако стражи крепости не пожелали сдать ее прежде, чем Васак не окажется средь них. И, когда ишхан [Гурген] начал сражаться с обитателями крепости, стражи тотчас же уведомили об этом Шаханшаха, и тот поторопился прибыть, чтобы покончить с этим делом. Когда он прибыл, Гурген был отброшен далеко от врат крепости. Тем не менее стражи и ему не пожелали сдать крепость, пока средь них не окажется Васак, и Шаханшах, начав осаду крепости, стал ожидать подходящего часа, чтобы овладеть ею.

Меж тем Гурген, /172/ клянясь и божась, уверил стражей, что вернет им Васака, и тогда они попросили прислать войско, чтобы сдать ему крепость. Ишхан послал туда триста храбрых мужей, вооруженных стрелами, щитами и мечами, которые, достигнув открытого для них потайного входа, ворвались все в крепость. Однако находившиеся в крепости люди, поняв смертельно опасную, вероломную суть уловки, к которой те намеревались прибегнуть, оставили, покинули нижнюю крепость и, всем скопом бросившись в вышгород, вступили в ожесточенный бой с войском Гургена в надежде, что, быть может, им удастся вытеснить тех наружу. Меж тем Ашоту, не знавшему, в чем там дело, показалось, что столкнулись друг с другом и дерутся находившиеся в крепости люди. Тогда и он принялся снаружи вести бой с вышгородом, но те стали кричать сверху вниз, объясняя царю суть загадки так, будто это сражение с воинами Гургена они ведут ради него. А он крикнул им: «Ежели ради меня, – говорит, – стараетесь в этом сражении, так почему, – говорит, – не отпираете мне ворота, чтобы я вошел и с легкостью окончил эту битву, а вас щедро наградил всяческими благами?» Тут пред ним открыли врата крепости, и он, войдя [туда], тотчас же захватил в плен все войско Гургена. А спустя немного дней он всех их превратил в калек, ослепив их, отрезав им носы и уши. После этого те, побежденные им (Ашотом) северные племена покорились и стали ему служить, а он, милостью Божьей, чем далее, тем все могущественней делался.

 
NvardДата: Воскресенье, 2010-10-24, 02.36.37 | Сообщение # 62
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
ГЛАВА LXIII
О мятеже ишхана Амрама и поражении, нанесенном им Ашоту Шаханшаху

После того, как все это произошло и совершилось, [Ашот], прозываемый Шаханшахом, вернувшись оттуда, прибыл в страну Ути и там покоренные им суровые [племена] усмирял словом: если кому нравилось раздувать вероломные замыслы, он примечал это, и, пользуясь в качестве узды для укрощения грубого их нрава ласковыми словами, с разумной твердостью подчинил их себе. Набрав затем средь них войско, он, пустившись в путь, отправился, достиг пределов гавара Котайк и тут же послал оттуда предуведомляющую грамоту к другому, тоже царствующему, Ашоту, сыну своего дяди (по отцу), дабы, движимые первоначальным естественным своим благожелательством, поспешили они, ради пользы и спокойствия, встретить друг друга плодами любви и мира, /173/ дабы из-за их самовластного нрава не остался народ беззащитным и не обратилась их страна в бесплодную пустыню, производящую колючие тернии, а стала она прибежищем для беглецов. Точно так же послал он письмо и мне, дабы, отнюдь не медля, отправился я облегчить подготовку подобающего мирного договора между ними и не допустил, чтобы в их [отношения] замешались тайные козни и опасные междоусобия.

Меж тем царь Ашот, также в мыслях склонившийся и от всего сердца принявший предложение, поторопился пуститься в путь, и оба мы отправились навстречу [Ашоту], именуемому Шаханшахом. И тогда там, следуя моему внушению и советам, которые, будучи обращены к ушам слушателей, упокоились [в них], они, полностью отбросив от себя окружавшие их, словно мрачный туман, безрассудные и злобные мысли, приложили все свои усилия, дабы утвердить истинно мирный союз, скрепленный в качестве залога клятвой. И тотчас же оба они прибыли к вратам стольного города Двина и там, склонив на свою сторону заблудших служителей языческих, покорили их и вдосталь повеселились на празднествах и пиршествах, после чего [Ашот], именуемый Шаханшахом, повернул вспять и направился оттуда в свой любимый гавар Ути. Но еще в пути встретила его печальная весть о мятеже, что начался в тех именно пределах, ибо некто по имени Амрам, которого многие прозывали за его силу Цликом и которого сам же Шаханшах поставил управлять делами той страны, злонамеренно окунувшись во тьму и показав себя с иной стороны, вышел из повиновения [Ашоту], именуемому Шаханшахом и, покинув, отвергнув, презрев своего настоящего, исконного государя, склонился, согласился вступить под иго служения чужаку Гургену, который был ишханац ишханом страны Гамирк. Он побудил присоединиться к этому восстанию и все прочие нахарарства того наханга. И вот, поспешно заняв крепость Тавуш, он поместил туда, под ее охрану, своих домочадцев, чтобы, предоставив себе и своим [сторонникам] свободу, довершить начатое ими дело и без труда осуществить свои тайные, вероломные намерения.

/174/ Меж тем Ашот, продолжая свой путь, достиг страны утийцев и увидел, что все отошли, отступились от него, повернулись к нему спиной, и не нашел он отныне никого, кто бы ему помог, за исключением немногих из незнатных. Когда ему стали очевидны [размеры] бедствия, он пустился в путь, направился к царю егеров, будучи в душе уверен и твердо надеясь, что ему удастся пожать благие плоды от их прежнего дружеского союза. Меж тем царь егерский, встретив Ашота многочисленными подарками и приняв его очень дружелюбно, полностью, всем сердцем, душою и мощью своею присоединился к нему. Он оказал ему большую помощь, собрав многочисленное войско на конях, словно по воздуху летящих, в железных доспехах и устрашающих шлемах, в скрепленных железными гвоздями нагрудниках и с прочными щитами, снаряженное и вооруженное острыми копьями, – дал все это [войско] ему, дабы с его помощью он отомстил врагам. Поспешно вернувшись с этой массой конного войска и внушив смелость всему до единого множеству воинов, он полагал, что сумеет скоро довести дело до конца и с легкостью заставит врага сложить оружие. Но Амрам тот, именуемый Цликом, а с ним и другие взбунтовавшиеся мошенники, собрав себе отовсюду в подмогу много войск, засели, укрепились в густых лесных дебрях на берегу реки Куры. Так как Ашоту не удалось сразиться с врагом, то он погнал все свое войско вперед и по неосторожности попал в узкое, тесное место близ какой-то крепости, и ни у кого не было возможности выбраться оттуда, ибо, кроме этого узкого, тесного прохода, через который они прошли, все вокруг было заросшей кустарником топью. Так, словно бы своею волею заключенные в тюрьму, они не имели возможности доставлять туда извне продукты питания, воду для утоления жажды, а также корм для лошадей, и все войско из-за совершенной ошибки мучилось, страдало, волновалось и было в нерешимости. И вот, ослабев духом, [войска] довели до слуха врага тайное слово, дескать, схватив и связав Ашота, передадут его им, а [взамен] каждый из них без какого-либо вреда /175/ соберется в путь, отправится восвояси. Ашота уведомили об этом, и, охваченный великим ужасом, он [призвал] к себе своих приближенных и советников, связал их клятвой, и, сев верхом на быстроногих, словно по ветру летящих коней, средь ночи, в нежданный час они прорвались сквозь толщу войск и помчались в сторону крепости, что зовется Какавакар, а оттуда – куда удастся бежать. При виде этого враги приступом овладели входом в то ущелье и обобрали все войско, так что никто из них не смог ускользнуть, но только, по человеколюбию, как того требует от христиан закон, никого, ни одного из них не убили.

С той поры и до сих пор не сопутствует удача походам Ашота, как то было вчера и третьего дня. И кажется мне, что сменив воздержанность, которой он отличался прежде, на скверную невоздержанность и отказавшись от сладости поклонения Богу, он, по примеру фарисеев, возжелал дерзкое желание свое, почему, быть может, пал, осужденный, не достигнув, свершения своего спасения.

 
NvardДата: Воскресенье, 2010-10-24, 02.41.52 | Сообщение # 63
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
ГЛАВА LXIV
О благих преобразованиях царя Гагика, об освобождении остикана Юсуфа и его злодеяниях

Меж тем царь Гагик отныне, чистотой помыслов своих направив светлый ум на путь истинный, посвятил предстоящую жизнь свою на пользу людям, поэтому он постоянно стремился в душе беречься зла и, соответственно, приблизиться к Творцу, согласно сказанному апостолом: «Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми» (Рим. 12: 18). Так, со свойственной ему мудростью ублажив и склонив к доброжелательности, единодушию и согласию всех своих соседей и родственников, он привел их к дружбе и покорности себе и вместе с любимым братом своим Гургеном, сородичами и теми, кого он удостоил равных почестей, представал пред врагом в сиянии славы и великолепия. Сердца некоторых он склонил к миру, угодив им подношениями и подарками, а других – невежественных и непрозорливых, ненавидевших добро, он, поразив их в ряде сражений и битв, подчинил и обложил податями. Однако страх и опасения, [вызываемые] амирапетом, не исчезли, поэтому он поневоле был вынужден, чтобы угодить насильнику, платить ему подати и из-за забот и опасностей изворачиваться и измышлять средства, чтобы суметь обеспечить /176/ свою жизнь и принести пользу людям. И за эти годы им было создано многое; основы церкви святой оставались стоять непоколебимо, народу было обеспечено благоустройство и мир, обновление и безопасность, милость Божья даровала изобилие и плодородие, и жили [люди] в своих спокойных домах, словно бы находясь в безопасной пристани, согласно сказанному мудрецом: «Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой, в главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою» (Притч. 1: 20-21).

В это самое время на владетеля агарян, именуемого амирапетом, обрушились беспорядки и междоусобия, ибо у него появились противники и враги в арабских пределах – в стране Египетской, и от тех рубежей двинулась на него многолюдная туркестанская конница, буйная и стремительная, чтобы отплатить, отомстить ему за те притеснения, которые от него – жестокого – они претерпели. И вот чуть ли не по всей подвластной ему стране и вокруг престольного города Вавилона разыгралось много жестоких военных столкновений, и кровь убитых, пролившись, обагрила всю поднебесную; многих, захватив в плен, угнали, а населенные гавары и аваны обратили в пустыню. Начальники и советники царского двора, увидев объявшие, постигшие их бедствия, спешили друг на друга взвалить причину злоключений и напастей, а затем одна сторона набросилась с кулаками на другую, тут и рамики мятежников ввязались в свару, еще более усиливая смуту. После этого каждый мужчина опоясался мечом, и много крови пролили они взаимно. Поистине исступленность нечестивых их злодеяний выжала в давильне Содома из грозди виноградной горькую желчь (см.: Втор. 32: 32). И тогда некий советник при царском дворе, которого на их языке звали Монос, вмешавшись в дело и хитро рассуждая, стал советовать амирапету и домогаться, чтобы тот освободил из тюрьмы и от оков Юсуфа – остикана Персии, Армении, Вирка и Алванка, которого сам же он схватил и доставил к амирапету и утвердил в прежнем сане начальника страны, «ибо это, – говорит, – муж, исполненный ума, муж воинственный, доблестный и внушающий ужас тем, кто слышит и видит его. И еще, – говорит, – испытав силу вашего предостерегающего наставления, /177/ он не совершит больше преступления и не начнет мятежа; с его помощью прекратятся нападения и разбойничьи набеги из подчиненных ему земель». Убедив таким образом амирапета и получив от него приказ, он затем освободил и отправил его (Юсуфа) с большим войском управлять его страной в прежнем сане. Так Монос подчинил себе Юсуфа, превратив того в своего единомышленника, сообщника и угодника, который помогал излить яд мстительной ненависти на его врагов.

И вот [Юсуф], раздувшись, подобно растревоженной опухоли, и как бы гонимый стремительным ветром, двинулся через сирийское Междуречье и, пройдя, сделав еще много переходов, поспешил достигнуть страны Кордук.

Однако царь Гагик, много раньше уведомленный о его прибытии, побудил весь народ своего княжества обратиться в бегство и, поведя за собой караван беженцев, поместил их в неприступных ущельях гор Коговита и Цахкотна, сознавая, что тем облегчает их участь. «Хотя, – говорит, – нам приходится все время передвигаться, трепеща, с места на место, однако народ Христов, быть может, не попадет в руки поработителей, не станет пищей меча зверонравных исмаильтян и не отвергнет праведных установлений Христовой веры ради неправедной веры агарян».

Расположив у себя в тылу караван беженцев, царь и брат его Гурген вместе с полком азатов и конницей, снаряженные и вооруженные острыми копьями, всегда находились впереди, соблюдая бдительность и величайшие предосторожности.

Точно так же и великий ишхан Андзевацика, Атом, движимый благоразумной осторожностью, позаботился побыстрее поднять население своего княжества на вершины неприступной горной области, укрыв его в глубоких ущельях, пещерах теснин и горных долинах, а сам со своим хорошо вооруженным войском спереди охранял беженцев.

Меж тем остикан Юсуф, задержавшись на несколько дней у границ Кордука, пустился оттуда в путь, прибыл и расположился станом в стране Андзевацик, и, не возбуждая пока что беспорядков и смятения, но, подобно змее, скрыв яд, отправил к ишхану Атому послов, чтобы тот уплатил ему положенные царские подати и дал обычные подарки, приняв которые, /178/ он ушел бы, удалился, не причинив стране ущерба и бедствий. А тот, ради всеобщей пользы мудро решив подчиниться предстоящей несправедливости и насилию, не стал жалеть золота, серебра и разного добра, а поторопился уплатить ему налоги, вплоть до последней мины и даже вдвое больше. Кроме того, он преподнес ему множество даров и подношений, а [в счет] оставшихся налогов по требованию [Юсуфа] передал ему заложников из семей азатов, приняв которых, тот удалился, отправился мимо горы Акан в гавар Албак. И увидел он всю страну пустынной и совершенно лишенною населения. Со всей определенностью уразумев и поняв, что не сумеет добиться осуществления злокозненных намерений, которые в душе замыслил против царя Гагика, он тогда скинул свою черную, словно у индийца, оболочку и, сменив желания сердца своего на дружескую белизну, отправил к царю послов с предложением искреннего и чистосердечного мира. Однако, будучи алчным и корыстолюбивым, он пожелал, чтобы ему уплатили царские налоги за многие годы, а также, напомнив [Гагику], что тот обязан ему короной и властью над всей Арменией, потребовал отдельно для себя даров и подношений. Меж тем царь, будучи осведомлен о распиравших Юсуфа намерениях и зная, что он не в силах отклонить или исправить злоумышленные, низкие цели его и помыслы, тем не менее рассудком, неразлучным с благоразумием, предохранял, предостерегал свою душу от зла и после некоторых колебаний предпочел второе: дать в двойном и тройном размере налоги и весь царский бекар, только бы не сталкиваться им друг с другом в губительной сече из-за ненависти и жажды мести, «ибо, – говорит, – плоды войны – это смерть, а приглашенные смертью глядят в бездну ада». После этого он без сожаления кинул ему свои богатства и, у всех без изъятия – родственников и азатов, рамиков и не рамиков собрав золото, серебро и всяческое добро, коней и мулов, велел отвезти ему щедрые дары, которые тот принял с большой благодарностью, и, поторопившись пуститься в путь, пошел через пределы Гера и гавара Зареванд в наханге Роток. Но так как он направлялся в великий город Рей, что находился в Персии, то в Армению послал остиканом некоего Насра, /179/ которого многие прозывали Субуком, а сам оставался там до тех пор, пока не назначил остиканов, начальников и должностных лиц в пределы Алванка и Атрпатакана.

В этом же самом году те мятежные племена, о которых мы еще прежде говорили, выбрав удобный день, чтобы воздать отмщением, захватили все узкие пешие пути через пустыню Агарийскую, которая неправильно называется ими домом Авраама, и всех их (сторонников амирапета) загубили мечом. Говорят, что всех убитых было свыше тридцати тысяч душ, а жен амирапета, так же, как и других вельмож, которые в бесплодных усилиях шли стезею тщеты, – всех их угнали в плен; они расхитили, взяли в добычу много добра, золота и серебра и разошлись каждый восвояси.

Незадолго до того, как произошло то, о чем я сейчас рассказывал, один из видных рабов Юсуфа по имени Сбук, – который после того, как Юсуф был заключен в тюрьму, овладев должностью остикана разбогател, – околел, умер в городе Ардебиле, и оказавшийся в то время там Юсуф захватил большое хранилище его сокровищ и добра.

 
NvardДата: Воскресенье, 2010-10-24, 02.42.29 | Сообщение # 64
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
ГЛАВА LХV
О несчастиях, постигших ишханов Сисакянц, и мучениях католикоса Иованнеса

Меж тем Наср, которого ласкательно прозывали Субуком и которого Юсуф послал остиканом в Армению, прибыв в город Нахчаван и остановившись там на несколько дней, так как его жена находилась там, предался похотливым обычаям неверных. Тут поторопился встретить его Бабген, младший брат ишхана [гавара] Сисакан, Смбата, который, в сердце своем лелея неосновательную, пустую мечту, надеялся заключить с ним союз на смерть и захватить отчее наследие, находившееся под единоличной властью брата его Саака, что он считал несправедливым по отношению к себе. Наср тотчас же распахнул пред ним, из коварных соображений, врата милости и решительно и коротко пообещал дать ему его наследственный удел, ибо, внимательно наблюдая, ожидал, когда по поводу этого дела прибудет к нему и брат [Бабгена] Саак, чтобы, обманув их, обоих ограбить. [Вот почему] после этого доброжелательно и милостиво был приглашен к Насру также тэр Сюника Саак. Тот охотно, как если бы то было царское приглашение, поторопился явиться к Насру с множеством подарков и подношений и, словно оглушенный, ничего не понимая, заключил союз с адом, /180/ не обратившись к мудрости сердца своего, не вняв исполненному совершенства разуму и не подумав о последствиях соделанного.

Меж тем Наср, хитростью вводя их в заблуждение и с каждым из них приходя на словах, но не сердцем, к соглашению, пригласил их отправиться с ним в столицу Двин, «ибо, – говорит, – оказавшись там в безопасности от кого бы то ни было, мы сможем позаботиться о пользе каждого». Таким образом, отправились они в путь дорогой коварного обмана. Когда они приблизились к кахакагюху Карундж, им навстречу пришли главные гахерецы и великолепные нахапеты родов города Двина. А тот, увидев, что удача легко далась ему, полностью обнажил тогда свою тайную коварную личину, схватил их – более сорока человек, всех, без изъятия, заключил в железные оковы и посадил в темницу, а сам в тот день, когда совершил это, остался там переночевать. Когда наступил рассвет, он, всех закованных погрузив на верблюдов и мулов, вступил в город Двин, везя с собою тэра Сюника Саака вместе с братом его Бабгеном. Вступив в город и поместив всех связанных неверных под стражу, он затем схватил вместе Саака и Бабгена и, связав их веревками и заковав в железные цепи, поместил в тюрьму. Вот таким образом внушающее ужас коварство южного ветра ввергло их в тюрьму, в ковы и смертельные мучения. Узнав о том, что наши тэры, а также неверные испили [чашу] мутных злоключений с горьким осадком от беспричинно обрушившейся на них бешеной злобы агарянина, я едва не задохнулся от гнева, что естественно для моей человеческой природы. А после этого довели до моего слуха некоторые верные люди тревожную весть о том, что надобно скрыться, избегнуть стены осады, которая угрожала нам. Находившиеся при мне служители церкви, объятые ужасом, не удалялись от двери моего дома, умоляя меня уйти, бежать и отступить пред гневом, памятуя повеление Господа быть гонимым из города в город и не противиться злому (см. Матф. 23: 34; 5: 39). И я спасался отсюда не потому, что боялся тленной смерти, но потому, что, зная беспредельное безумие языческого заблуждения, опасался, как бы отроки церковные не обманулись злоухищрениями их тайных козней /181/ или как бы не принесло это нам стычек и раздоров вместе с поношением язычников, что вовсе противно христианскому учению и добродетели, и, так как у нас словно бы ум за разум зашел от дум, мы почли за лучшее обратиться к милости Бога, дабы он явил нам знамение. И когда кончилась темная ночь и наступило светлое утро, неожиданно, в мгновение ока нас снова объяла ночная тьма, причем мы были удивлены тем, что солнце затмилось в утреннюю пору. А затем, подробно обсудив событие, – что не время быть солнечному затмению, мы поняли это как несомненное, ясное знамение, явленное нам Господом Богом, и тогда вся братия в величайшей поспешности, вынужденно бежала оттуда, каждый подальше от угрожающего испытания.

В этой спешке я не успел ни отпустить грехи, ни предать их вослед анафеме, но по размышлении поторопился бежать оттуда прежде, чем [меня] настигнет опасность. Первым примером для меня послужили пророк Илия и глава апостолов Петр. Таким образом, выйдя из пещерного монастыря, из обители святого Исаака, что находится в юдоли ущелья горы Гел, мы поднялись напрямик и вышли к верхнему монастырю, где располагались [стада] скота. Оттуда мы направились к обители монахов-отшельников, что на острове Севан, которые, отказавшись от всяких тварей, словесных и бессловесных, заботились только о спасении [душ] своих, и в ней вся братия со мной вместе подняла голос, чтобы благословить Бога; там с непоколебимой надеждой служили мы Господу четыре дня. Тогда все наши невысказанные мысли, которые, словно в челноке, всплыли, будучи направляемы, как кормчим, побуждениями сердца, мы извлекли как бы из кладовой своей, чтобы словом истолковать то, что таилось в глубине. И вот так случилось, что мы снова пошли вспять, к тем местам, которые расположены близ патриаршей святой церкви, то, что мы поневоле покинули, бросили из вещей, имущества и домашнего скота, то решили добровольно принести в дар агарянину Насру, [надеясь], что, быть может, волею Божьей склонятся его мысли к согласию и мать Сиона не лишится окончательно детей брачного чертога, а мы обретем покой в святом нашем храме, благословляя имя Бога нашего. Это решение всеми /182/ видевшими и слышавшими было сочтено наиболее подходящим. И снова пустившись в путь, мы доехали до построенной мною крепостцы Бюракан, которую я приобрел за деньги и в которой соорудил даже монастырь из крепко спаянных тесаных камней, великолепно отделанный и красочно расписанный, определив его как обитель монахов-отшельников. По прибытии нашем туда мы тотчас же отправили Насру письмо, в котором, напоминая ему о совершенных им по отношению к другим ужасающих поступках – тюрьме, ковах и страшных смертельных пытках, – писали, что именно испугавшись этих грозных событий мы и бежали. «Итак, если дашь мне письменную клятву о том, что со спокойной душой могу я остаться у врат церкви дома моего и благословлять Бога в Его святости, то в оплату я всегда буду незамедлительно отправлять для благоденствия твоего в меру своих возможностей достаточно даров.» Прочитав написанное мною, он поторопился написать клятву, согласно законам их Корана, и, дескать, что можно вполне ввериться словам, [основанным] на их вере. Так освободил он мою душу от всех пугающих сомнений, от внешних боев и внутреннего страха – тех, что опасны внутри тела и вне тела. И вот после этого я решил, что будет полезно, воспользовавшись этой клятвой, сделать передышку, остаться волей Божьей у врат нашего святого храма.

 
NvardДата: Воскресенье, 2010-10-24, 02.43.07 | Сообщение # 65
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
ГЛАВА LXVI
О взятии крепости Бюракан и бедствиях, свершившихся в ней

Некий человек, который постарел во днях зла и был судьей неправедной веры Махметовой, будучи исполнен ненависти, постоянно стремился уничтожить христианство и усилить ересь неверных. И он стремился привить Насру отвратительно жестокие мысли и лютость сердца. «Не нужно и не подобает тебе, – говорил, – заключать мирный союз с худшими из христиан, в особенности, с законоположителем их совращающего, ложного учения, который всегда учит ругать исповедуемую нами веру и называет арабов – учеников Махмета – собаками и волками. Так для чего подобным мирным союзом твоим с ним еще более распалять и еще шире распространять их ересь? А если ты желаешь той выгоды, что принесут тебе его дары, то в десятикратном размере воздастся тебе, если только меня послушаешь: отправь теперь же большое войско, чтобы сперва захватить укрепленный пещерный монастырь, ибо в нем много сокровищ и добра, а также красивые церковные облачения /183/ лжеучителя еретиков католикоса. После этого немедля, поскорее пошли те же многолюдные воинские полчища на поиски главы христианского лжеучения, дабы поймали его и связанным привезли к тебе, а с ним вместе захватили и доставили тебе [все] имущество и добро его. А если толпа простолюдинов вздумает сопротивляться, то воздай им беспощадным кровопролитием и избиением». Так говорили и те, что были согласны с его мнением. И после того, как пробудили в нем лютого зверя терзающего и распалили бесчестный нрав неверного, он поспешно отправил многочисленную конницу и вооруженные полки в обитель монахов, что в пещере к северо-востоку от гюхакахака Гарни. В нежданный час появившись и ворвавшись в пещеру, те схватили отшельников, которые находились в ней, и подвергли их длительным побоям и истязаниям, требуя у них спрятанного имущества, так что некоторые истязуемые, хотя и не сразу же, но потом из-за многократных пыток отдали души свои Христу и достигли блаженного упования, которое прибережено для возлюбивших Бога. И после этого, разграбив все убранство церкви Христовой, Священные Писания евангелистов, пророков и апостолов, а также все имущество, многочисленные стада скота и даже пчелиные ульи, они подожгли, предали огню прекрасное, великолепное здание монастыря и убрались прочь.

Когда они предстали пред Насром и все соделанное ими было ему рассказано, безумная необузданность нрава привела его к чудовищному замыслу: он спешно, как если бы поставил себе целью борьбу не на жизнь, а на смерть, двинул вперед многочисленную массу войск, чтобы те как-нибудь незаметно, тайно достигли крепостцы Бюракан и, связав, увезли меня и тех священнослужителей, что были со мной, а прочих жителей крепостцы, предав мечу, загубили, полонили и ограбили. Но, будучи вскорости уведомлен об их темных, мрачных, преступных намерениях, я бежал, согласно первоначальному решению, во исполнение повеления Господа (см.: Матф. 23: 34).

Пустившись в путь, спасаясь, мы отправились в царский дворец в Багаране, к царствующему Ашоту, дабы чада матери Сиона не были раскиданы, /184/ развеяны южным ветром обмана неверных.

Однако там (в Бюракане) остались наш придворный епископ Саак с двумя священниками, а также некоторыми дьяконами и монахами-отшельниками из-за болезненной немощи телесной епископа и кое-кого другого, а может быть, им не достало времени, чтобы отправиться следом за нами, либо, возможно, это был призыв принести [себя] в дар Богу, и предвидение этого привело их к победе в бою и венцу блаженства, о чем мы расскажем особо немного ниже.

Меж тем, когда исмаильтянские войска узнали, что тайно нацеленная их стрела не осталась для меня неведомой, что утаиваемую ими хитрость не смогли сокрыть, и проведали они о моем бегстве, – тогда, остановившись, отказались [от преследований], собрали большое множество войск, дабы наилучшим образом снарядиться и, вооружившись так, излить яд змеиного вероломства на верующих во Христа. Зная о неотвратимых намерениях неверных, о лютости мутного потока, который должен обрушиться [на них], и что нет возможности спастись бегством из-за большого числа женщин и малых детей, а также немощных старцев, которые не в силах, не способны были [бежать] и все равно погибли бы в том месте, куда бежали, жители Бюракана, согласно написанному: «Он укрыл бы меня в скинии Своей в день бедствия, скрыл бы меня в потаенном месте селения Своего» (Пс. 26: 5), ища спасения бежали, спрятались за укрепленными стенами своими от метели беззакония, уповая на помощь всемогущего Бога.

Кое-кто из поднявшихся в крепость были ратниками, находившимися на военной службе у святых ишханов, которые, услышав о возмутительном, злонамеренном предприятии исмаильтян, устремились отовсюду в крепость, чтобы оказать помощь верующим вплоть до смерти в бою. И каждый из них так говорил своему товарищу: «До сих пор, – говорили они, – мы угождали нашим военачальникам, сражаясь ради человеческой жизни, ныне же как хорошие воины станем сопереживателями скорби Христа и верующего его народа». Так, сплетя жизнь со смертью, они желали благополучного исхода войны.

/185/ Но вот войско исмаильтян, словно забушевавшая, бурная вьюга, с безбожным, ужасным грохотом и не знающей предела нечестивой яростью подошло к воротам крепостцы. Затем защищенные со всех сторон щитами полки пешего войска и охраняющая их с тыла конница с полком [воинов] в доспехах выступили вперед, бросились, словно дикие звери, в нападение. При виде этого смертоносного злодейства находившиеся в крепости люди поневоле были принуждены все как один собраться и броситься, подняться на стены, и в тот день в разных местах между ними происходили небольшие стычки, пока не кончился день и наступила ночь. А на следующее утро, еще в предрассветной мгле все находившиеся в крепости люди пришли к дверям святой церкви, прося святого епископа дать им очищающих от грехов тела и крови Господней. Он же движением ангельских уст и ласковым голосом наставлял их лучше, нежели наши речи, кои его учили истине, и вместе с церковнослужителями и духовными чинами, полком воинов и всеми находившимися там людьми отслужил божественную службу, дабы очистить их души от всяких греховных помыслов и укрепить их в вере Христовой. «Да не поколеблется в сердцах ваших верность Христу из-за войны, причиняющей нам страдания! Да не остановятся, – говорит, – стопы ваши в здании греха, как если бы оно было вечным! И тогда сам Господь посетит вас своим телом и кровью, по принятии коих он осудит греховные сомнения ради тела своего, то есть церкви, в которой вы пребываете, и дарует вам силы, чтобы победить тьму властителя зла, что сгустилась вокруг нас.

Да не будет осквернено одеяние из света, коим благодаря Христу прикрыта была нагота прародителя, и да не отнимется у вас ознаменованная Иисусом Христом печать святой купели».

Так, словно пламенем, зажег он их души и подвигнул все уста благословлять вседержителя Бога, взяв его себе опорой в неустанных молитвах. А затем, принеся страшную жертву Христу и [совершив] спасительное для людей таинство, он раздал причастие всем мужчинам и женщинам, старым и малым и всем, достигшим соответствующего возраста, сколько позволяли последние запасы.

Меж тем грохот сражения и вопли полчища исмаильтянского войска все более /186/ усиливались, от лязга и звона мелькавшего оружия и щитов гудела земля, подобно тому, как она гудела во время уловки жителей страны Наковос.

Тут и люди из крепости расположились кругом по верху стен, устремив взоры на Бога, дабы помог он им в войне с притеснителями и не поколебало их дьявольское заблуждение неверных. И стали они сверху разить неприятеля, проливая потоки вражеской крови и многих повергнув наземь.

Тем временем святой епископ вместе с другими духовными чинами в неустанных молитвах просили, дабы не случилось тем кровожадным и неукротимым зверям внести раскол и смутить мужество паствы Господней, которую сам же Господь избрал себе в наследие как собственный народ, называя его телом и членами своими. Он также всячески ободрял и утешал людей, дабы не связывали они себя веревкой грехов телесных и не поддавались страху близкой смерти, но душой чистой и добродетельной глядели на конец своего пути и стали сомучениками Христа, верой в Бога уподобляясь ему. Таким же образом и дьякон Тэодорос, что был надзирателем всех церковных строений и наставником людей, немало внушений делал, говоря: «Хотя больных людей тревожит смерть, но их [состояние] облегчает надежда на выздоровление. Итак, да не ускорит понапрасну эта объявшая нас опасная болезнь смерть вашу телесную, но да укрепитесь вы духом и поспешите в бой, согласно закону Христа, дабы принять в награду надежду на вечную жизнь». Так, давая всем такие добрые советы, они после этого даровали людям облегчение не только тем, что было полезно телу, но дивным подвижничеством вели благой бой за паству Христову и за своих чад, вооружившись могуществом Духа Господа своего.

Меж тем враги, чьи души были погружены во мрак и тьму отмщения, хотя на протяжении семи дней раз за разом бросались на приступ, однако не могли завладеть крепостью до тех пор, пока один из воинских полков крепости, поправ надежду на [вечную] жизнь и отрекшись от милосердия [Божьего] и веры, не поторопился передать крепость в руки наглых и неправедных агарян. А те, весьма обрадовавшись и возликовав в душе, /187/ поспешили пойти на приступ и, забравшись по нескольким лестницам наверх, ворвались в крепость. После того, как тайные козни и вероломные их деяния стали явными, они, подобно зверям, накинулись на людей и, будучи душою дикими и злонравными, принялись всех беспощадно предавать мечу, и полились потоки невинной крови, обильно напоявшей всю землю, а тела павших они грудами сваливали друг на друга.

Меж тем святой епископ вместе с другими священнослужителями церкви, во всенощном бдении проливая обильные слезы, обращали к Богу плачевные молитвы, чтобы не лишил он их своего милосердия. Превзойдя всех своими прекрасными деяниями, они уподобились святым. Неправедные палачи, придя и найдя их в святой церкви, во время молитвы, силились устрашить их сверканием мечей и грохотом щитов, скрежетом зубов и налившимися кровью лицами, однако те ничуть не испугались и не дрогнули сердцем от угроз этих обуянных яростью [неверных], ибо окружала и защищала их милость Господа. И вот выведя их из церкви, они содрали с них облачения, чтобы предать смерти, затмили взор сердец своих сумрачной, туманной мглой и ринулись на них. Сперва они мечами изрезали на части святого епископа, подобно дереву, расколотому топором на куски, и потом саблею отсекли ему голову. А затем зарезали церковнослужителей святых, монахов-отшельников и псалмопевцев, также отсекши каждому из них голову, словно овец, пригнанных на жертвенное заклание, как благовонный дар Иисусу Христу.

Так все они, облекшись, как броней доспехов, истинной верою, оказались достойны прекрасного облачения из света славы и сияния неувядающего венца. Однако в момент их гибели дьякона Тэодороса не было с ними, ибо еще до этого он упал, раненный вражеской стрелой. Но жестокие палачи нашли его, чтобы и ему отсечь голову, а он, нисколько не беспокоясь и не испытывая в сердце гнева, как то свойственно было бы молодому летами, весьма охотно подставил шею, и ему, таким образом, отсекли голову. Смертью своей он ознаменовал верность истинной вере и был причислен /188/ к чадам Божьим. Точно так же и остальных [находившихся] в крепости людей они, подвергнув тут же пыткам, предали, как овец, пригнанных на заклание, в пищу исмаильтянскому мечу, никогда не знающему насыщения, и всем отсекли головы, чтобы отвезти их остикану и стяжать себе ими похвалы за храбрость. И все они в час погибели тоже говорили так: «Господи Боже вседержитель, всеблагий, всемилосердный, благодарим Тебя за то, что даровал нам терпение переносить страдания войны, что не забыли мы тебя, не изменили нашему обету и не отвратились [от него] сердцами, что удостоил нас приобщиться участи святых и света. Ныне прими наше братство с миром и приобрети убиенных детей своих». Так снискали они благотворную милость благодетеля.

Некоторые из местных жителей были неверные, они занимались земледелием и платили нам налоги. Когда все это произошло, они, собравшись в одном месте, стали кричать на своем языке врагам, дескать «мы, подобно вам, принадлежим к народу пророка Махмета», и, услышав это, палачи полностью отвели от них от всех свои мечи, чтобы никому из них не впасть в ошибку. Эти самые неверные дружески уговаривали каждого по отдельности присоединиться к ним и избавиться от ужаса жестокой смерти. Но те, отдалившись от них, говорили: «Христос – наша жизнь, и смерть – приобретение». Таким образом, жаждущий меч не сумел [поколебать] их единодушия и никто из них не усумнился в своей любви к Христу.

Так в один и тот же день, в один и тот же час, все они – закланные жертвы – были, как благовония, принесены в дар Христу. То были: святой епископ Саак, который оставил свое имя в миру, словно сладостный плод, и был увенчан венцом Христовым, и святые священники, что преставились вместе с ним, [а именно] Мовсес, из монашеского чина, и другой Мовсес, из вступивших в брак, и братья женатого Мовсеса – священники Давид, из монашеского чина, и Саргис, мирянин. Что касается Саака, который, будучи с отроческого возраста слеп, отличался совершенством знаний и всяческими делами добродетели, то и он, как агнец, был приведен на заклание и воссиял недоступным светом бессмертия. Точно так же и блаженный муж Божий Соломон, что, прибыв из страны Сагастан, поселился у нас и строгим житием и дивнодобродетельными правилами жил /189/ во плоти, как бесплотный, – и он был в тот же час обезглавлен и увенчан венцом, который сиял божественным, неизреченным светом. Вместе с ними со всеми к числу святых был причислен, благодаря великому своему терпению, и дьякон Тэодорос, о котором было рассказано выше. Всех вместе их было восемь. А все остальное множество мужей военного чина и мирян, убитых в тот день, превышало двести душ, имена коих вписаны в книгу жизни. Из мужчин, находившихся в [крепости], по-видимому, никто не остался в живых, за исключением немногих, которые еще до того, как началась жатва мечом, ушли, чтобы заработать трудами рук своих. Из отроков церковных спасся от нестерпимо ужасной смерти один лишь дьякон по имени Георг, ибо, будучи известен своей красотой среди служителей церкви, не был поэтому ввергнут в горнило кипящего зла агарянами, которые, [кроме того], надеялись, что смогут получить от него что-нибудь, как пиявки, намеревающиеся высосать из него кровь. Он не стал противиться злу, оставил им столько добра, сколько имел, а сам пустился в путь к нам. Именно он и описал подробно все, рассказанное нами в ходе повествования. Все это произошло в триста семьдесят втором году Торгомова летосчисления (=923 г.) в месяце ахекан, десятого дня.

Меж тем разъяренное войско исмаильтян, собрав в одном месте всю массу награбленного с убитых, добычу и многочисленные стада скота, взяв в плен детей и жен убитых, погрузив на вьючных животных благородные головы загубленных [мужей] – все вообще, что захватило, пустилось в путь, отправилось, мрачными криками выражая свою радость, бесстыдно распевая и пляша. И тут же были слышны громкие вопли и невыносимые стоны, жалостные рыдания и слезные мольбы многочисленных женщин и детей, а зрелище содрогающихся от боли, избиваемых [людей] жгло душу и вызывало горькие слезы. В великой скорби их сердец ничто не приносило им утешения, кроме [сознания], что безвинно пролитая кровь их отцов и братьев, мужей и сыновей – это жертвенный дар Христу. Укрепляясь такой надеждой и воздевая с мольбой руки, они молили Господа спасти их от порочащего осквернения неправедными поработителями, говоря: «Да не наступит на меня нога гордыни, и рука грешника да не /190/ изгонит меня» (Пс. 35: 12). В войсках исмаильтян, впереди их, вместе с пленными, шли двое мужчин-носильщиков, один воинского чина, а другой – мирянин, которые, будучи тезками, оба были известны под одним и тем же именем Кюракос.

Когда явились они (войска исмаильтян) пред нечестивым остиканом и преподнесли ему честные головы избранников Божьих и захваченную добычу, возрадовался он весьма и возликовал и тотчас же повелел отпустить всех пленных, кто куда хочет, ибо просьбы убитых святых были упомянуты пред Богом и милосердие его, побудив к состраданию [остикана], освободило пленных пред всеми поработителями их.

Меж тем немногие, летами юные, числом до десяти душ спрятались там от врагов и избавились таким образом от их неправедной веры, а мы спустя немного времени приобрели их, уплатив серебром. На следующий день [остикан] повелел предстать пред осуждающими судьями тем двум мужчинам – тезкам, которых они (войско) вели вслед за пленными в качестве своих носильщиков, дабы те либо приняли неправедный их закон, либо были преданы мечу. Будучи приведены туда и допрошены судьями, они с засиявшими от радости глазами, предрешив в душе отшествие ввысь, сказали: «Не в обычае у христиан отрекаться от поклонения Христу и обращаться в безбожное богопознание Махмета. Во имя Христа мы готовы умереть, лишь бы не жить в позоре». Поняв непреклонность их решения, они вывели их на площадь и предали безжалостному мечу. Так, словно серебро высокой пробы, пройдя испытание, очищение и опробование в раскаленном горниле добровольной смерти, они вознеслись в недосягаемую высь небесную и, причисленные к сонму ангелов, обрели венец света и жизни. Кончина святых свершилась в семнадцатый день месяца ахекан.

Меж тем воинов, предавших крепость в руки неверных и вслед за пленными также уведенных ими с собою, привели к остикану, чтобы он возместил оказанные ими услуги и уплатил им дахеканами жалование за год. Но когда они, рассчитывая получить вознаграждение, предстали пред ним, он тут же приказал зарубить их мечом. Так, будучи загублены, как того заслужили, лишились они упования жизни своей. /191/ И исполнилось на них заветное слово ученого мудреца: «Уповающие на живое умирают без упования».

 
NvardДата: Воскресенье, 2010-10-24, 02.44.03 | Сообщение # 66
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
ГЛАВА LXVII
О мучениях ишханов Бабгена и Саака

В это время Наср получил приказ от великого остикана Юсуфа отправиться в страну Атрпатакан и либо убедить восставших гаваонитян тех пределов покориться ему, либо в ратном бою зарубить мечом. Назначив одного из наиболее почетных слуг своих по имени Бшир остиканом города Двина и поручив ему держать владетелей Сисакана – Саака и Бабгена закованными в темнице до своего возвращения, он, согласно приказу остикана Юсуфа, двинулся в путь.

Меж тем Бшир, которого он оставил за себя, набрав многочисленные отряды воинов, пошел через пределы Геламашена гавара Мазаз, чтобы отомстить [Ашоту], именуемому Шаханшахом, за то, что не покорился он им. Но, поскольку тот укрепился в неприступной крепости острова Севан и Бшир не добился того, чего домогался, то решил он тогда овладеть гаваром, а оставшихся там немногочисленных людей полонить, ограбить и предать мечу. Однако, хотя вся страна из-за вражеских грабежей была разорена и совершенно обезлюдела, тем не менее злодейские, вероломные намерения его не увенчались успехом, ибо один из находившихся при [Ашоте], именуемом Шаханшахом, сановных людей по имени Георг вышел из крепости, чтобы обойти гавары и укрепить сохранившиеся немногочисленные жилища против вражеских набегов. Когда Бшир неожиданно напал на них, Георга в первое мгновение охватил страх, ибо у него было не более двадцати мужей, а у Бшира – до тысячи человек, однако, уповая на Бога, он обратил против них свое искусство побеждать. Укрепив свое сердце мужеством, он доблестно напал на них и, врезавшись на коне в середину [вражеского войска], многих из них поверг наземь и обратил в бегство. И хотя кое-кто из его (Георга) людей бросились бежать от врагов, однако ветр обманчивого заблуждения, объявший души исмаильтян, заставил их (исмаильтян) повернуть вспять и обратиться в бегство пред ним. В безудержной ярости, ввергнув души свои в непроглядную тьму, они (исмаильтяне) предавали мечу всех, кто попадался им в пути, – кротких и безгрешных священников, тружеников-земледельцев, пастухов, путников и даже нищих. /192/ Так, невинных превратив в повинных смерти, Бшир отсек им головы и повез их с собою в город Двин, кичась даже в бегстве так, как если бы добыл их, явив личную храбрость в многочисленных сражениях. А было их более двадцати, которым ни за что отсекли головы. После этого, проведя достаточно дней на отдыхе, он собрал многочисленное войско, вдвое больше, чем первое, снарядил оружием и доспехами воинов и коней и двинулся вдоль берега озера к крепости острова Севан, рассчитывая, что, захватив врасплох [Ашота], именуемого Шаханшахом, сможет ввергнуть его в смертельную западню либо ковы. А тот, узрев приблизившуюся, подступившую к нему грозную силу, спешно снарядил одиннадцать кораблей и поместил на них семьдесят человек азатов и слуг своих с широкими луками – мужей храбрых и столь искусных в бою стрелобойном, что и на волос они не промахивались. После того как и он поднялся к ним на [один из] кораблей, поплыли они, чтобы дать морское сражение врагам. Принявшись ловко стрелять из лука, они кое-кого из врагов превратили в одноглазых и многих, смертельно ранив, убили. Таким образом, в сражении были разбиты, повергнуты в смятение многочисленные враги, обратившиеся пред ним в бегство. Охваченный стыдом, Бшир, стремясь отплатить за это [поражение], двинулся прямо к крепости Кела в надежде, что, быть может, напав на нее неожиданно, сумеет ею овладеть. Однако и оттуда пошел он, «положивши руки на голову» (Иерем. 2: 37), ибо тот Георг, о доблестном сражении которого мы рассказали прежде, случайно оказался там, в крепости. И когда он увидел это подошедшее к вратам крепости сборище, тут же облачился в доспехи, вооружился, [взял] копье и, поведя с собой небольшое число воинов, вышел из крепости против врага. В единоборстве с конным войском Георг сперва зарубил коня Бшира, так что тот, едва сумев вскочить на другого коня, обратился в бегство, а затем, придя на помощь другим своим соратникам, поверг наземь многих средь врагов и обратил их в бегство. Так в нем было явлено превосходство одного над многими, согласно сказанному: «Одолел Давид гетиянина» (см.: I Цар. 17: 23). А толпы врагов, подвергнутых, таким образом, осмеянию, вступили в город Двин, где пытались выместить свою злость на жителях крепости, постоянно угрожая им.

/193/ Меж тем я еще прежде отправился к отпрыску царского рода Ашоту, у которого пробыл до тех пор, пока лето не сменилось осенней порой, и со стороны которого встретил словоизъявления, полные любви, ласки и доброты, а также щедрое попечение обо всех моих нуждах. Затем он проводил меня, и я отправился к царю Армении – Гагику, приглашавшему меня навсегда, ибо патриарший дом вместе со всеми гюхами и гердастанами был захвачен Насром, а мы лишились пристанища, уподобившись дикарям, тогда как не нашлось никого, кто бы от всего сердца постарался восстановить столицу церкви и с духовным тщанием сражался, дабы отвратить пленение нового Сиона, ибо весьма уменьшились [в числе] и ослабели руки сражающихся. Когда я прибыл к великому царю Гагику, он вместе с братом своим Гургеном принял меня и оказал попечение, исполненное чистосердечного духовного благоволения, твердой веры и неколебимой надежды, и, поддерживая [меня] безбоязненной дружбой, полностью обеспечил меня всем, в чем нуждался я телесно, а кроме того, придавая еще большую приятность свойственной ему мудрости, он твердо обнадеживал нас, что приложит все силы своей души, дабы позаботиться о возвращении нам нашей обители и наипаче об умиротворении всей страны и утверждении святой церкви, ибо долг христианина требует сохранить нерушимым могущество святой веры. Но это уже когда Господь пожелает.

В это время остикан Наср, выступив из персидского Атрпатакана, прибыл с конным войском в пределы Сюника. И, так как ишхан Сюника укрывался в Вайоцдзоре, находящемся в принадлежащем ему гаваре, то остикан, по свойственному ему криводушию, счел удобным либо тайком подойти, чтобы схватить ишхана, либо, вступив в сражение, оружием выгнать его, чтобы полонить и ограбить. Однако когда он увидел собранные повсеместно и всегда держащиеся настороже конные полки и крепости, тогда заговорил с ним о мире и, получив от ишхана Смбата много подарков и обещав ему освободить из тюрьмы, отпустить брата его, отправился в город Двин. Немедленно взыскав с младшего брата, звавшегося Бабгеном, неположенную дань дахеканами, он отпустил его и отправил к ишхану Смбату, а /194/ брата его Саака оставил в заключении до тех пор, пока получит с него обещанный долг в дахеканах и передаст ему тогда его наследственное владение.

Меж тем жители крепости Кела, когда услышали о приходе остикана [Насра] и вспомнили, как грозно ревел он на них, устрашенные, объятые ужасом, без оснований заподозрили, что крепость может быть сдана в руки остикана и тогда они будут преданы немыслимым мучениям и смерти. Так, по недомыслию предавшись страху, все без исключения жители удалились, покинули крепость. А затем и ратники войска своевольно ушли кто куда хотел, а остикан, узнав однажды «после двухгодичного промежутка» (2 Мак. 10: 3), что крепость обезлюдела, без всякого труда сам завладел ею, подчинил себе и от своего имени стал господствовать над окрестными гюхами, аванами и агараками.

Отныне, вероятно, мы не будем истолковывать продолжающуюся жатву коварных работников, которые косят нас в объятиях непроглядной тьмы. Если бы, согласно предначертанному нам Создателем, мы готовы были обращать наши взоры к небесам и шли, уподобляясь Творцу, тогда, поистине, животворной силой Господа были бы спасены, а не преданы в руки врагов наших; мы повергли бы противников к ногам нашим и, изнемогшие, пали они на землю, и многие на земле ласкательствовали бы пред нами. «О, если бы народ Мой слушал Меня, – говорит Он, – и Израиль ходил Моими путями, я скоро смирил бы врагов их и обратил бы руку Мою на притеснителей их» (Пс. 80: 14-15). Но, так как уподобились они стаду скота неразумного, уставившегося в землю, и исказили в себе образ и подобие Господа, поэтому ненавидящие Господа обманули нас, вепри лесные и люди дорожные попрали нас, как уличную грязь (cм.: Пс. 17, 43), и над головами нашими нависли камни долины Ахор (cм.: Иис. Нав. 7: 24-26).

 
NvardДата: Понедельник, 2010-10-25, 01.53.56 | Сообщение # 67
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
Вступительная статья Маргариты Дарбинян-Меликян
к книге Ованеса Драсханакертци "История Армении"

«История Армении» католикоса Иованнеса VI Драсханакертци (40-е годы IX в. — 925 г.) впервые издается в переводе на русский язык. Богатство, во многих разделах даже уникальность сведений, содержащихся в этом памятнике армянской средневековой историографии, неизменно привлекали к нему внимание не только-арменоведов и кавказоведов, но также византинистов и востоковедов.
Первое печатное издание труда Иованнеса Драсханакертци осуществлено в 1841 г., но не на армянском языке, а в переводе на французский.*
На протяжении последующих нескольких десятилетий вышли в свет четыре издания древнеармянского текста Истории,** а в 1965 г. в Тбилиси был издан неполный критический текст Истории. [6] с параллельным грузинским переводом, подготовленный Е. В. Цагарейшвили.***

__________________
* Histoire d’Armenie par le patriarche Jean VI, traduite de 1’Armenien en Francais par Н. J. Saint-Martin. Paris, 1841. Это посмертное издание было осуществлено Ф. Лажаром, снабдившим перевод предисловием и комментарием. К сожалению, перевод содержит ошибки, иногда совершенно искажающие смысл оригинала. Первая публикация Истории Иованнеса представляет ныне чисто библиографический интерес.
** Историография католикоса всех армян Иована. Иерусалим, 1843; История Армении католикоса Иована Драсханакертци. Издал Н. Эмин. М., 1853 (далее — Нов. Драсх.); История католикоса Иоеана. Иерусалим, 1867; История Армении католикоса Иована Драсханакертци. Тифлис, 1912. Рукописям и изданиям Истории Иованнеса посвящена статья Бахчиняна Г. «Рукописи и издания «Истории Армении» католикоса Ованнеса». — “Эчмиадзин”, 1974, 4 (на арм. яз.).
*** Иоанн Драсханакертский. История Армении (786-925). Армянский текст с грузинским переводом, исследованием и указателями издала Е. В. Цагарейшвили. Тбилиси, 1965. Первые 24 главы Истории исследовательницей опущены как не представляющие интереса для истории Грузии. Некоторые купюры имеются и в остальной части текста. В подстрочных примечаниях даются важные разночтения.
__________________

До наших дней дошло довольно много рукописей Истории Иованнеса: 20 из них хранятся в Матенадаране имени Маштоца в Ереване, причем, древнейшая восходит к XVII в. (№ 1896 от 1689 г.), 3 — к XVIII в. и остальные 16 — к XIX в. Две Другие известные рукописи XVII веха хранятся: одна — в хранилище армянского монастыря св. Акопа в Иерусалиме, вторая — в собрании конгрегации мхитаристов в Вене.
Подавляющее большинство рукописей — это списки XIX в., .заказчики и переписчики которых были большей частью учителя, пользовавшиеся трудом Иованнеса как учебным пособием по истории Армении. По-видимому, этим объясняется и то, что в некоторых рукописях XIX в. сплошной текст Истории был разделен для удобства на отдельные главы.*
В основе настоящего русского перевода лежит текст, опубликованный Н. Эмином, который мы сличили с иерусалимским изданием 1867 г. и текстом, изданным Е. В. Цагарейшвили. В некоторых случаях мы обращались и к рукописям № 1896** и № 1892*** (XVIII в.).

__________________
* См.: Бахчинян Г. Рукописи и издания.., с. 26.
** В этой рукописи утерян первый лист текста Истории (он начинается со слов: «....вкратце изложу родословие его поколений»— лист 140) и нет конца — текст завершается сообщением о прибытия католикоса к царю Гагику в Васпуракан (лист 250; столбец 4-й заполнен сверху лишь девятью строками).
*** Рукопись хорошей сохранности.
__________________

Из соображений удобства в русском переподе сохранена рубрикация изданий 1867г. и 1965 г.
К переводу прилагаются комментарий, глоссарий административных и социально-экономических термином, список использованных рукописей н литературы, указатели имен собственных, географических и этнических названий, встречающихся в тексте Истории Иованнеса Драсханакертци, а также три оригинальные карты, [7] составленные акад. С. Т. Еремяном.* Ссылки на Библию даны в общепринятом сокращении (первая цифра после сокращенного названия соответствующей книги Библии обозначает главу, следующие, отделенные от нее двоеточием, — номера стихов данной главы, напр., 2 Мак. 1: 3-5 означает: Вторая книга Маккавеев, гл. I,. стихи 3-5). В прямых скобках стоят слова, которых нет в тексте, но которые предполагаются по смыслу, в круглых — слова поясняющие.

__________________
* Карты охватывают время, в рамках которого дается повествование историка. Карта 1-я впервые отражает административно-территориальное деление армянских земель, установленное императором Маврикием (582-602) после раздела Армении в 591 г. Карта 2-я посвящена политико-административному делению Армении и cтpaн Закавказья в период господства арабского халифата и существовании наместничества «Арминия» (701-862). Карта 3-я даст политическое деление Армении и сопредельных стран в период ослабления арабского халифата и возрождения армянской феодальной государственности, когда армянские Багратиды стали сюзеренами — шахиншахами над прочими феодальными царствами и княжествами Армении и Закавказья (862-925), - время, когда Иов. Драсх., будучи католикосом (897-925), принимал активноe участие в политической жизни Армении. При составлении указанных карт мы придерживались в основном данных текста «Истории Армении» Иов. Драсх. (прим. С. Т. Еремяна).
__________________

При работе над переводом «Истории Армении» Иованнеса Драсханакертци большую помощь нам оказали замечаниями и советами доктор филологических наук Г. В. Абгарян, член-кор-АН Арм. ССР доктор философских наук С. С. Аревшатян, акад. АН Арм. ССР доктор исторических наук С. Т. Еремян, доктор исторических наук Б. А. Улубабян, которым приносим нашу искреннюю благодарность.
В IX в., как известно, начался распад арабского халифата (749-1258). Этот процесс разобщения, протекая на фоне мощных атифеодальных народных движений и частых дворцовых переворотов, медленно, но неуклонно шел на протяжении всего IX в. С середины столетия признаки распада наиболее ярко проявились на окраинах халифата, где возникали более или менее [8] устойчивые государственные образования, нередко лишь номинально зависевшие от центральной власти.*
Одной из таких окраин была и Армения, составлявшая вместе с Грузией и Албанией наместничество «Арминию», арабские правители которой нередко назначались одновременно и наместниками северо-западной провинции Ирана — Азербайджана.
С самого начала IX в. в Армении все большим влиянием пользуется феодальный род Багратуни.** После народного антиарабского восстания в Армении в 850-852 гг.*** и жестоких, но так и не приведших к окончательной победе карательных походов арабского полководца Буги в Закавказье, представитель ширакской ветви этого рода — Ашот в 855 г. получил от халифа титул «ишхана Армении», а в 862г. — “ишханац ишхана Армении”.

__________________
* См.: Мюллер А. История ислама с основания до новейших времен. Т. II. СПб., 1895; Тер-Гевондян Армения и арабский халифат. Ер, 1977; Новосельцев А.П., Пашуто В.Т. Черепнин Н.В. Пути развития феодализма (Закавказье, Средняя Азия. Рyсь и Прибалтика) М. 1972
** В 804 г. Ашот Мсакер («Мясоед.) Багратуни (ок. 790 826). получив от халифа титул “ишхана Армении”, заложил основы будущего могущества этого рода (см. Тер-Гевондян А. арабский халифат, с. 130).
*** См.: Там же с. 138-150
__________________

Победы византийского оружия при императоре Василии I (867-886), которые привели к захвату Византией северной Месопотамии, и возникшая в результате этого политическая обстановка на Востоке побудили халифат пойти навстречу желаниям армянских феодалов и в 884 г. увенчать царской короной ишханац ишхана Ашота. Узнав об этом, поторопился признать его царем Армении и византийский император.*

__________________
* Там же, с 234-237; Иоаннесян А. Очерки истории армянской освободительно мысли. Кн; I. Ер. 1957. с. 38. (на арм. яз.).
__________________

Восстановлению царской власти в Армении, способствовала не только политическая обстановка на Ближнем Востоке, но и антифеодальные народные движения, в особенности движение тондракитов (первая половина IX в.—50-е годы XI в.) в самой Армении, которое, будучи направлено против церкви как учреждения, в силу этого носило и антифеодальный характер. Именно бессилие каждого феодала в отдельности справиться с народными движениями стало одной из причин, способствовавших усилению рода Багратуни.
Можно, таким образом, сказать, что Ашот Багратуни был поднят [9] на царский трон на гребне народных движений,* в условиях ослабления и распада арабского халифата.

__________________
* Именно при Ашоте I в 70-80-х гг. IX в. начались в Армении серьезные преследования тондракитов.
__________________

Едва вступив на престол, Ашот I начал свой северный поход,. показав тем самым, что он не собирается ограничивать свою власть пределами одной Армении, но намерен распространить ее на все Закавказье.
Осуществление этой политической линии Ашота I, которой придерживались в дальнейшем его сын Смбат I (890—913) и внук — Ашот П (915—929), столкнулось с противодействием халифата, в особенности арабских наместников Азербайджана — Саджидов и со все более усиливавшимся феодальным партикуляризмом армянской знати, первые проявления которого наблюдаются уже в конце царствования Ашота I и который не только поддерживался, но и провоцировался Саджидами.
Период от конца IX в. до 925 г., насыщенный феодальными междоусобиями, острой классовой борьбой, опасными внешнеполитическими конфликтами, и нашел свое отражение во второй, основной части труда Иованнеса Драсханакертци.
Биография Иованнеса* известна лишь в тех пределах, которые очерчиваются им самим в принадлежащих его перу Списке армянских католикосов** и «Истории Армении».

__________________
* Биографии Иов. Драсх. посвящены более или менее пространные разделы в трудах: Neve F. L’ Armenie chretienne et sa litterature. Louvain, 1876, с. 317—340; Орманян М. Азгапатум. Т. I. Константинополь, 1912, с. 1018—1070 (на арм. яз.); Абегян М. История древнеармянской литературы. Ер., 1975, с. 245—247; Бахчинян Г. Католикос Ованнес Драсханакертци. — «Эчмиадзин», 1973, 3 (на арм. яз.).
** Список, озаглавленный «Сведения о преемстве патриархов Армении», опубликован арменоведом Тер-Микеляном А. в его комментарии к труду историка XI в. Самуэла Анеци: Самуэл Анеци. Извлечения из книг историков. Вагаршапат, 1893, с. 272—277 (далее — Сам. ан., на др.-арм. яз.).
__________________

Родился он, как полагает большинство исследователей, в 40-х — 50-х гг. IX в. в аване Драсханакерт гавара Айрарат, был родственником и учеником католикоса Маштоца.* [10]
Сведения, сообщаемые Иованнесом о себе, переходят затем в труды последующих армянских историков.**

__________________
* См.: Сам. Ан., с. 277; Иов. Драсх., гл. XXXVI настоящего издания. О католикосе Маштоце Еливардеци см. прим. 12 и 13 к гл. XXX и прим. 3 к гл. XXXVI настоящего издания.
** См.: Товма Арцруни. История дома Арцруни. СПб., 1887, с. 243 (далее — Тов. Арц., на др.-арм. яз.); Всеобщая история Степаноса Таронского, Асохика по прозванию, писателя XI столетия. Переведена с армянского и объяснена Н. Эмином. М., 1864, с. 109 (далее — Асох.); Киракос Гандзакеци. История Армении. Пер. с др.-арм., предисл. и коммент. Л. А. Ханларян. М., 1976, с. 78 (далее— Кир. Ган.); Сам. ан., с. 95; Чамчян. М. История Армении. Т. II. Венеция, 1784, с. 725 (далее — Чамч., на др.-арм. яз.).
__________________

Впервые Иованнес упоминает себя в связи со сбором средств для выкупа католикоса Георга Гарнеци (876—897), захваченного в плен остиканом Афшином в 896 г.
После смерти преемника Георга Гарнеци — католикоса Маштоца на патриарший престол Армении взошел Драсханакертци под именем Иованнеса VI. «Произошло это.— пишет он в своем Списке католикосов,— в 346 году торгомова летосчисления».* Точность даты, указанной Иованнесом, подтверждается и надписью, сохранившейся на надгробном камне Маштоца в Гарни: “В году 346 преставился ко Христу владыка Маштоц”.**
Из последующих средневековых историков точную дату вступления Драсханакертци на патриарший престол указывает только Асокик: «...воссел на патриарший престол в 346 г. владыка Иоанн из Двина, ритор и историк».***

__________________
* Сам. Ан., с. 277. О торгомовом, то есть армянском летосчислении см.: прим. 42 к гл. XVI настоящего издания.
** Орманян М. Азгапатум, т. I, с. 1012.
*** Асох., с. 109; Тов. Арц. датирует вступление на патриарший престол Иов. Драсх. 898 г. (с. 243); Сам. ан.— 899 г. (с. 95). По-видимому, оба пользовались только Историей Иов. Драсх., в которой дата его вступления на престол не указана.
__________________

346 год армянского летосчисления соответствует периоду с 16 апреля 897 г. по 16 апреля 898 г.* Поскольку на 346 г. приходятся и смерть католикоса Георга Гарнеци,** и семь месяцев патриаршества Маштоца, и вступление на патриарший престол Иованнеса, то большинство арменоведов относит последнее событие к 898 году.*** Однако В. Грюмель датирует избрание Иованнеса католикосом [11] ноябрем 897 года.**** Датировка В. Грюмеля подтверждается анализом текста Истории Драсханакертци.

__________________
* Туманян Б. Карманный календарь. Ер., 1965, с. 18 (на арм. яз.).
** Согласно Асох.: «Во дни Смбата в 346 г. скончался католикос — владыка Георг» (с. 108).
*** Орманян М. Азгапатум, т. I, с. 1012; Дурян Е. Поли. собр. соч. Т. III, История Армении. Иерусалим, 1934, с. 313 (на арм. яз.).
**** Grumel V. Lеs regestes des Actes du Patriarcat de Constantinople. T. I., Paris, 1936, прим. к письму № 717.
__________________

Так, в 896 г. в Армению вторгся арабский наместник Азербайджана Афшин Саджид, который овладел крепостью Карс и захватил в плен царицу, а также жену сына царя Смбата I и их приближенных. В течение зимы 896—897 гг. (= зима 345 г. арм. л.) происходил обмен послами между царем Смбатом I и Афшином, завершившийся мирным договором, согласно одному из условий которого дочь царского брата Шапуха была отдана в жены Афшину. «И, когда... станцевали свадебные танцы,— пишет Иованнес,— не пожелал тот (Афшин) уехать в суровую зимнюю пору. В это время в гаваре Васпуракан умер великий патриарх Георг».* Суровая зимняя пора в условиях Армении приходится на декабрь — февраль, и а это время, скорее всего в январе-феврале 897 г. (=345 г. арм. л.) умер, согласно Драсханакертци, католикос Георг. «Когда зимнее ненастье сменилось теплой весенней погодой», Афшин уехал, и «Так как великий патриарх Георг покинул земную жизнь... избрали на патриаршество... Маштоца», который «упокоился:., пробыв на патриаршем престоле всего лишь семь месяцев».** Таким образом, из рассказа Драсханакертци явствует, что Георг умер зимою 345 г. арм. л. (дек. 896 — февр. 897 г.), а выборы нового католикоса Маштоца произошли весной, уже после отъезда Афшина, по всей вероятности, в апреле, в самом начале 346 г. арм. л. (897 г.). В таком случае смерть Маштоца приходится на осень того же 346 г. арм. л., и избрание на патриарший престол Иованнеса можно вполне приурочить к ноябрю 897 г.

__________________
* См.: гл. XXXV—XXXVI настоящего издания.
** Там же, гл. XXXVI.
__________________

Жизнь и деятельность Иованнеса после вступления его на патриарший престол была тесно связана с судьбами Армении первой четверти Х века. Излагать ее отдельно от истории Армении той поры представляется нецелесообразным — это значило бы пересказывать содержание тон большей части его труда, которая посвящена описанию современных ему событий.
Патриаршество католикоса Иованнеса VI длилось 27 лет и несколько месяцев. Умер Драсханакертци в начале 925 года.* [12]

__________________
* Год смерти Иов. Драсх. определяется в пределах от 925 до 931 гг. (Орманян М. годом его смерти считает 929 — см.: Азгапатум, т 1, с. 1069. Эмин И. полагает, что католикос Иованнес VI вступил на престол в 897 г. и правил до 924 г., т. е. 27 лет — см.: Асох.. прим. 5 к с. 109. Осторожнее по этому вопросу высказывается Абегян М.: “...умер в 925—930 гг., год его смерти не уточнен» — См.: История древнеармянской литературы, с. 247). Нам кажется более убедительной точка зрения Элина Н. и основанная на анализе данных Асох., Кир. Ган., Сам. Ан. датировка Грюмеля В., который помещает смерть Иов. Драсх. в 373 г. арм. л. (= 9 апреля 924 г.— 8 апреля 925 г.). Кстати, 925 г. датирует смерть Иов. Драсх. и Чамч. (см.: т. II, с. 816). Косвенно эта датировка подтверждается и содержанием труда Иов. Драсх., который завершается описанием событий 924 г.
__________________

* * *

Относительно того, когда именно написал Драсханакертци свой труд, арменоведами высказывались разные точки зрения. Одни из них считали, что свою «Историю Армении» он начал писать еще до того, как стал католикосом, в конце IX в., и закончил перед самой смертью.* В качестве главного довода в пользу этого мнения служит отношение Иованнеса Драсханакертци к царю Ашоту II Багратуни и ишхану Васпуракана Гагику Арцруни, меняющееся неоднократно на протяжении всего повествования. Другим доводом, на котором останавливается, в частности, М. Абегян, является сомнение в возможности написать «этот большой труд одним духом» и «в кратчайший срок».**

__________________
* См.: Чамч., т. II, с. 725; Орманян М. Азгапатум, т. I, с. 1063. В какой-то мере — и Абегян М. История древнеармянской литературы, с. 247; Neve F. L’Armenie chretienne.., с. 247.
** Абегян М. История древнеармянской литературы, с. 247.
__________________

Однако, в последнее время стало преобладать высказанное ранее. Н. Эмином мнение, что свой труд Драсханакертци написал “одним духом” после вынужденного бегства из патриаршей резиденции и обоснования на жительство в Васпуракане.*

__________________
* Иов. Драсх. Введение Эмина Н., с. 9—10; Эприкян С. Острова озера Ван. Ахтамар.— “Базмавэп”. Венеция, 1897, с. 417 (на арм. яз.); Бахчинян Г. Время написания Истории Ованнеса Драсханакертци. ВЕУ. Ер., 1976, 3 (на арм. яз.).
__________________

Эта точка зрения аргументируется следующим образом. 1. Католикос не мог предпринять подобный труд раньше, поскольку в конце IX — начале Х в. подвергался непрерывным преследованиям и был вынужден постоянно спасаться бегством. 2. Во Введении говорится о событиях, которые он никак не мог предвидеть, если бы стал писать свой труд до или в самом начале своего патриаршества. [13] Кроме того, он говорит о себе как о близком к смерти старце, меж тем именно в это время (900—920 гг.) он вел активную политическую деятельность, а в послании к императору Константину Порфирородному говорит о себе не как о близком к смерти старце, а лишь как о «страждущем муже». 3. Внимательное чтение первой, части труда дает основание полагать, что Иованнес действительно торопился написать его, боясь, что смерть помешает ему завершить работу. 4. Изменчивость отношения католикоса Драсханакертци к царю Ашоту II и ишхану Гагику Арцруни можно, объяснить тем, что он оценивал их в каждом отдельном случае соответственно их поступкам.
Не претендуя на окончательное решение этого вопроса, можно привести некоторые контрдоводы.
1. Первый пункт не вполне отвечает истине. Католикос Иованнес оказался в положении преследуемого и изгнанника лишь с конца 908 года. До этого он не был преследуем, а в 902 — 908 гг. Армения переживала один из редких в ее истории периодов мира и процветания.
2. В связи с третьим пунктом следует сказать, что в первой части Истории Драсханакертци одна фраза действительно может дать повод думать, будто он торопился написать свою книгу в возможно кратчайший срок. Рассказывая в главе III о царе Тигране, Иованнес пишет: «Он заслуживает многих, похвальных речей, однако настоятельная [необходимость] спешить не позволяет мне, не беспокоясь о том, что будет дальше, тратить время на восхваление его».
Думается, что это всего лишь риторический прием, заимствованный к тому же у Мовсеса Хоренаци, который пишет: «Но довольно об этом, ибо предстоящий труд не позволяет нам медлить, останавливаясь на этой истории».* «К, тому же предстоящий наш труд долог, а жизнь смертного коротка и покрыта неизвестностью”.**
Такой же риторической формулой можно считать и концовку главы III: «Но не возлагай на меня забот [касательно подробностей], ибо ты всегда почитаешь краткость речи, достоверность и [14] быстроту рассказа”.*** Кстати, эти формулы применены Иоваянесом именно в той части его труда, где источником ему служит Мовсес Хоренаци.

__________________
* История Армении Моисея Хоренского. Перевел с арм. и объясн. Я. Эмин. Кн. I, гл. 13. М., 1858 (далее — Мов. Хор.).
** Там же, гл. 7. А в кн. III, гл. 65 Мов. Хор. пишет: “К тому же я — человек, старый, не имеющий досуга от переводов, — думал только поскорее кончить и мало заботился об изящности моего слова”.
*** Здесь опять напрашивается параллель с Мов. Хор.: «Твоя нетерпеливая любознательность требует от нас двух вещей: краткости и быстроты рассказа» (кн. I, гл. 32).
__________________

 
NvardДата: Понедельник, 2010-10-25, 01.55.45 | Сообщение # 68
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
В ходе дальнейшего изложения как первой части своего труда, так и второй, Драсханакертци не проявляет никаких признаков поспешности. То обстоятельство, что он не останавливается на. событиях прошлого так же подробно, как, допустим, Хоренаци, Себеос или Гевонд, вполне понятно. Каждый из этих историков описывал современные или близкие по времени к нему события, а. Иованнес отбирал из их трудов то, что казалось ему важным, чтобы подробнее рассказать о событиях своего времени.
3. Все исследователи обращают внимание на изменчивость отношения Драсханакертци к царю Ашоту II и ишхану. Гагику Арцруни. В объяснении причин этого, думается, правы равно защитники и первой и второй точек зрения. Он действительно оценивал этих политических деятелей в каждом отдельном случае соответственно их поступкам. Верно и то, что эти оценки давались им непосредственно по живым следам событий в дневниковых записях, которые он делал каждый раз, как представлялась для этого возможность.
Так, спасаясь от остикана Юсуфа и найдя временное пристанище у царя иверийского Атрнерсеха, он пишет: «Меж тем времена гонений принудили меня жить здесь — на чужбине, в Гугарке и Вирке, близ многомудрого Атрнерсеха...» (гл. LIII). Эти строки он пишет «здесь», то есть в изгнании. Здесь же он, очевидно, записывает и то, что пережил, находясь в плену, и что происходило в Армении в его отсутствие, последнее — со слов очевидцев: «Заслуживающие доверия люди,— говорит он, — сообщили нам вполне достоверно...» (гл. LIII).
Перебравшись затем из Вирка в Тарон, он и там продолжал свои записи. Собственно, само послание его к императору Константину — это тоже описание бед, обрушившихся на Армению после 908 года.
Он имел возможность вести свой дневник и во время пребывания в пещерах Манэ. События, последовавшие вслед за возвращением Ашота II из Константинополя, а самого Иованнееа — из паломничества, последний снова описывает как очевидец, вплоть. до своего вынужденного бегства из принадлежавшем патриаршему дому крепости Ботракан. В этот промежуток времени он, находясь то при особе царя, то в Двине, то в Гехарде, опять мог вести [15] свои записи. Но все события, связанные с осадою и захватом крепости Бюракан, а затем и расправою с ее защитниками, он записывает уже находясь в Васпуракане, у царя Гагика Арцруни со слов некоего дьякона Георга: «Именно он и описал подробно все рассказанное нами в ходе повествования» (гл. LXVI).
Таким образом, высказанное М. Орманяном мнение, что Драсханакертци пользовался каждым удобным случаем, чтобы вести свой дневник, кажется вполне справедливым.
Истина, по-видимому, заключается не в противопоставлении вышеуказанных двух точек зрения, а в их соединении. Решив написать историю Армении, Драсханакертци скорее всего начал, как это сделал бы и делает любой историк, со сбора материалов. Работа эта — в нее следует включить и составление им Списка католикосов, и дневниковые записи — могла длиться многие годы. Только после такой трудоемкой подготовительной работы Иованнес мог уже действительно «одним духом» изложить свой труд, когда окончательно обосновался в Васпуракане у царя Гагика Арцруни, хотя не исключено, что некоторые части своей работы он изложил и раньше.

* * *
В источниковедческом отношении «Историю Армении» Драсханакертци можно разбить на две части: первая (до гл. XXXI), где история Армении излагается начиная с Ноя и кончая смертью царя Ашота Багратуни, представляет собой основанную на многочисленных источниках компиляцию, вторая — это современная автору история, написанная к тому же не просто очевидцем, но непосредственным, активным участником описываемых событий.
В большинстве своем источники первых 30-и компилятивных глав устанавливаются.
Первая глава, в той ее части, где перечисляются потомки Йафета, представляет собой заимствование из Анонимной хронографии, приписываемой армянскому ученому-энциклопедисту Анании Ширакаци,* Вторая половина 1-й главы — заимствование из «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци, которая лежит в основе [16] изложения первых пятнадцати глав труда Иованнеса. Начиная с главы XVI основным источником для него становится исторический труд Себеоса.** Глава ХX написана на основе «Истории Халифов» историка Гевонда.***

__________________
* См.: Саркисян Б. Анонимная хронография. Венеция, 1904, с. XXX, 5 (на арм. яз.); Абраамян А. Научные труды ученого VII в. Анании Ширакаци. Ер., 1944, с. 189 (на арм. яз.). «Хронография» послужила источником и для соответствующей главы Истории Мовсеса Каланкатваци, откуда проистекает и сходство между отмеченными фрагментами названных трудов (далее — Мов. Кал.).
** История епископа Себеоса. Пер. Ст. Малхасянц. Ер., 1939 (далее — Себ.).
*** История халифов вардапета Гевонда, писателя VIII в. Пер. К. Патканова. СПб., 1862 (далее — Гeв.).
__________________

Глава XXI написана частью по Гевонду, частью на материале глав III—VIII Мовсеса Каланкатваци,* на основе которых в значительной мере написана и глава XXII. Глава XXIII — на основе Гевонда. Глава XXIV частично написана по Гевонду. Начиная с этой главы и, по-видимому, до главы XXX Драсханакертци пользуется преимущественно не дошедшим до вас трудом своего старшего современника, историка IX в. Шапуха Багратуни. В некоторых случаях он включает в первую часть своего труда и сведения, заимствованные у историков Фавстоса Бузанда** и Агатангелоса.***

__________________
* История Агван Моисея Каганкатуйского, писателя Х в. Пер.. с др.-арм. К. Патканяна. СПб., 1861.
** История Армении Фавстоса Бузанда. Пер. с др. арм. и коммент. М. Геворгяна. Ер., 1953 (далее — Фав. Буз.).
*** Агатангелос. История Армении. Тифлис, 1909 (далее — Агат., на др.-арм. яз.).
__________________

Помимо вышеуказанных историографических трудов, Иованнес включил в изложение первой части Истории с большими или меньшими купюрами ряд житий и мартириев. Таковы жития Сукиаса (Исихия) и Оски с их сподвижниками (гл. VII);* вся вторая половина «Повести о житии и мученичестве блаженных патриархов Аристакеса, Вртанеса, Нусика, Григориев — сыновей и внуков святого Григория» (гл. XI);** житие католикоса Нерсеса Партева (гл. XII и частично XIII);*** житие Вардана Мамиконяна с его соратниками; житие и мученичество священника Левонда с его сподвижниками (гл. XV);****

__________________
* Авгерян М. Полное собрание житий и мученичеств святых,. имеющихся в древнеармянском церковном календаре. В 12-и томах. Венеция, 1810—1815, т. II, с. 90, 121 (далее — ПСЖ, на арм. яз.).
** ПСЖ, т. III, с. 481—499. О месте, которое занимают Жития» в тексте Истории Иов. Драсх., см.: Айтнян Г. «Армянские писания» в Истории католикоса Иованнёса. — «Базмавэп», Венеция, 1915, на арм. яз.
*** Армянские писания. Т. 1—24, т. 7. Венеция, 1853, (далее — АП на арм. яз.).
**** ПСЖ, т. II, с. 225, 278.
__________________

житие и мученичество Изтбузита [17] (гл. XVI);* житие и мученичество Давида Двинеци (гл. XX);** мученичество Ваана Гохтнеци (Гл. XXI);*** мартирий Атома из гюха Орсиран и его сподвижников (гл. XXV);**** мартирий спарапета Смбата Хостованоха (Исповедника) (гл. XXVI).*****

__________________
* ПСЖ, т. X. с. 234.
** ПСЖ, т. VI, с. 224.
*** Памятники армянской агиографии. Пер. с др.-арм. вступ. статьи и прим. Тер-Давтян К. Ер., 1973, с. 222—224 (далее - ПАА).
**** ПСЖ, т. II, с. 66.
***** Впервые о мученичестве Смбата Хостованоха говорит именно Иов. Драсх. (возможно, его источник—Шапух Багратуни), в ПСЖ оно не вошло. Из Истории Иов. Драсх.— сведения о Смбате Хостованохе перешли в другие армянские источники. В некоторых рукописях соответствующий фрагмент Истории Иов. Драсх. наличествует в качестве отдельной единицы (см.: Воскян А. Каталог армянских рукописей библиотеки конгрегации мхитаристов Вены. Вена, 1963, т. II, с. 346).
__________________

О католикосе Иованнесе Одзнеци (717—728) Драсханакертци пишет как об ученом — знатоке «всех грамматических сочинений, частей и части частей”,* что свидетельствует о его знакомстве с армянским переводом труда греческого грамматиста Дионисия Фракийского «Грамматическое искусство», а также со специальной риторической литературой, в частности, ему были известны труды Теона (III в.), автора руководства по риторическому искусству «Прогимнасмы», и его толкователей, в особенности, Книга Хрий.** Далее Драсханакертци отмечает, что Одзнеци «...был сведущ в науке о сущности и находящихся под нею [понятиях] рода, вuда и вниз вплоть до индивида, о видовых различиях, признаках существенных и случайных, отделимых и неотделимых» (гл. XXII), показывая тем самым знание трудов Аристотеля и Порфирия.***

__________________
* Адонц Н. Дионисий Фракийский и армянские толкователи. Петроград, 1915, с. LXXVIII.
** Армянский перевод Книги Хрий — пособия по риторическому искусству, вобравшего в себя основные положения античной риторики, — в то же время содержит «ряд оригинальных вставок, делающих данный памятник частично самостоятельным произведением». Греческий текст Книги Хрий, в том виде, в каком его донес до нас армянский перевод, не сохранился. (Аревшатян С. Формирование философской науки в древней Армении (V—VI вв.). Ер., 1973, с. 18, 162).
*** Адонц Н. Дионисий Фракийский, с. LXXVIII.
__________________

Следует упомянуть еще один важный источник — архивные документы патриаршей резиденции, которые были использованы [18] Иованнесом Драсханакертци, в частности, при составлении Списка армянских католикосов, начиная с Григория Просветителя и кончая им самим.*
Однако далеко не все источники компилятивной части Истории Иованнеса Драсханакертци удается установить, так как ряд содержащихся в ней фактов не упоминается ни в одном из известных нам предшествующих памятников армянской историографии. К числу подобных фактов относятся очень ценные сведения об ученом-энциклопедисте Анании Ширакаци, о поражении, нанесенном грузинским ишханом Нерсехом арабскому военачальнику Барабе, о битве близ Еревана,** о строительстве ишханом Григором Мамиконяном дворца в Аруче, ряд житийных материалов и т. д. Во всех подобных случаях компилятивная часть Истории Драсханакертци служит источником для последующих историков. Таким образом, несмотря на компилятивный характер, первая часть труда Иованнеса обладает определенной источниковедческой ценностью.***

__________________
* См.: Сам. ан., с. 266—278.
** См.: прим. 12 к гл. XX настоящего издания.
*** Совершенно несправедливой представляется в этом отношении точка зрения ученого-мхитариста С. Паласаняна, который пишет, что «историк, к сожалению, не сообщает ничего такого, что бы не повторяло его предшественников...». (Паласанян С. История Армении от начала до наших дней. Тифлис, 1902, с. 321, на арм. яз.).
__________________

Из всех вышеуказанных источников на страницах Истории Иованнеса упоминаются лишь четыре: Map Абас Катина, Агатангелос, Мовсес Хоренаци и Шапух Багратуни. Поскольку первые два историка названы не самим Драсханакертци, а его источником — Мовсесом Хоренаци в заимствованных у последнего главах,* то для нас представляет интерес упоминание им двух из них — Мовсеса Хоренаци и Шапуха Багратуни.

__________________
* См.: Мов. Хор., кн. II, гл. 67: “...рассказывая вкратце, искусный секретарь Трдата Агафангел». Иов. Драсх. гл. VIII: «...как подробно повествует об этом сведущий историк Агатангелос». Мов. Хор., кн. I, гл. 8: «...одного сирянина, по имени Map Абас Катина.., сведущего в халдейской и греческой письменности ...». Ион. Драсх. гл. I: «Некий сирянин, по имени Map Абас Катина, весьма сведущий в халдейской и греческой письменности...».

 
NvardДата: Понедельник, 2010-10-25, 01.56.56 | Сообщение # 69
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
Мовсеса Хоренаци, которого Драсханакертци высоко ценит как историка и у которого заимствует целые отрывки, отдельные фразы и выражения, он упоминает только один раз, в гл. XIII. О Шапухе Багратуни он пишет во Введении в главах XXIV, XXVII, XXIX. Интересно, что Драсханакертци не просто упоминает, но довольно [19] обстоятельно передает содержание труда этого историка, к которому отсылает читателя за подробностями, но к которому как к авто-ру относится отрицательно. Причина этого сформулирована им довольно четко: «...он (Шапух Багратуни) не сумел дать вкратце,. соответственно правилам риторического искусства, верного определения толкуемому и полного различения доказательств...».* К этому добавляется и то, что Шапух писал, по выражению Иованнеса,. «просторечно».** [20]

__________________
* См.: гл. XXVII настоящего издания.
** В связи с определением «просторечный», — данным Иов. Драсх, языку Шапуха, М. Абегян в своей книге «История древнеармянской литературы» указывает, что во времена Иов. Драсх. и Тов. Арц. существовало два языка: книжный и тот, что употреблялся в обыденной речи (с. 248), причем, по его мнению, просторечный, или: мужицкий, язык, отличаясь от др.-арм., ставшего языком книжным,. начал проникать в литературу, и именно на нем была написана История Шапуха. К вопросу о двух языках обращается и Е. Дурям., который, однако, считает, что просторечный язык Шапуха был таковым лишь постольку, поскольку он Писал не в риторическом стиле (и это вполне отвечает вышеприведенному мнению Иов. Драсх.). Что Шапух Багратуни тоже писал на литературном др.-арм. языке, доказывают сохранившийся за его именем фрагмент в Истории Ухтанеса (см.: Ухтанес. История Армении. Вагаршапат,. 1871, кн. I, с. 109—111, далее — Ухт., на др.-арм. яз.) и его же сочинение богословского характера «О посте» (рукоп. Матенадарана № 3078). Е. Дурян отмечает, что и Мов. Хор., обещая писать Третью книгу своей Истории простым языком, имеет в виду не простонародную, бытовую речь, а речь, построенную без витийства и риторических фигур (см.: Полн. собр. трудов. Т. I, История армянской книжности, Иерусалим, 1933, с. 156, 323—324). Таким образом, оба автора писали на др.-арм. языке, но Нов. Драсх. придерживался правил высокого стиля, для которого были характерны трафаретные сочетания, привычный «этикет» выражений, повторяемость образов, сравнений, метафор, «сложный, нечеткий синтаксис» и т. д. (Лихачев Д. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1979, с. 105, 108), а Шапух этих правил не придерживался. Наличие двух языков в большей или меньшей степени присуще литературам периода развитого феодализма и в других странах. Два языка — церк.-слав. книжный и др.-рус. литературный — были и в древней Руси (Лихачев Д. Поэтика.., с. 83). Итак, упрекая Шапуха в просторечности, Иов. Драсх. имеет в виду не бытовую речь городских низов и крестьянства, а то, что он писал, не применяя правил риторического искусства.
__________________

Итак, повествование Шапуха Багратуни не отвечало представлениям Драсханакертци о «литературном приличии», об образцовом, с точки зрения риторического искусства, произведении. И хотя всеми нашими сведениями о труде Багратуни мы обязаны почти только ему, очень может быть, что в какой-то мере он же косвенно. мог оказаться причиной исчезновения этого памятника армянской книжности. Католикос Иованнес VI был слишком большим авторитетом и как духовный пастырь Армении, и как ритор, высоко ценимый современниками и потомками, чтобы с его отрицательным отношением не считались средневековые переписчики. Возможно, в какой-то мере именно в силу этого обстоятельства История .Шапуха постепенно потеряла доступ к письменности.*

__________________
* Почти такая же участь постигла и другой интереснейший памятник средневековой армянской книжности — «Историю Анонимного. повествователя» (История Псевдо-Шапуха), которая дошла до нас лишь в одном-единственном списке (рукоп. Матенадарана № 5974). См.: История Анонимного повествователя (История Псевдо-Шапуха Багратуни). Пер. с др. арм., пред. и примеч. Дарбинян-Меликян. М., Ер., 1971.
__________________

* * *

Отношение Иованнеса Драсханакертци к произведению . Шапуха, обоснованное им самим с позиций не историка (как таковой он довольно широко пользуется фактическим материалом, содержащимся в его труде), а ритора, говорит о том, что он предъявлял к нему вролне определенные требования именно как к литературному творению и, следовательно, такими же требованиями руководствовался сам, создавая свою Историю.
Поэтому, хотя труд Драсханакертци. и представляет для нас интерес в первую очередь как памятник средневековой армянской историографии, однако рассматривать его только в подобном качестве означало бы обеднить наши представления о нем. «История Армении» является в равной степени и литературным памятником.* [21]
С этой точки зрения произведение Иованнеса вызывало и продолжает вызывать среди арменоведов разногласия. Часть из них высоко оценивает литературное достоинство его Истории, отмечая образность и риторический блеск, своеобразную красоту,. благородство и эмоциональную приподнятость его языка и стиля.** В то же время не меньшее число арменоведов отрицательно отзывается о труде Драсханакертци как литературном произведении, обвиняя его в чрезмерном витийствовании, в стремлении искусственно . усложнять свой язык, нагромождая сравнения, эпитеты, синонимы, метафоры, в том, что он грешит длинными, неуклюжими фразами, нередко строит просто грамматически неверные предложения, что в речь его проникают грамматические формы, присущие разговорному языку IX—Х вв.***

__________________
* Вопросы, затронутые ниже, с некоторыми добавлениями или сокращениями отражены в наших статьях: «История Армении» Ованеса Драсханакертци как литературный памятник». Сб. «Русская и армянская средневековые литературы». Л., 1982, с. 95—104; «Историческая концепция Иованнеса Драсханакертци». ИФЖ. Ер., 1982; 3 (на арм. яз.).
** Neue F. L’Armenie chretienne.., с. 321; Абегян М. История древнеармянской литературы, с.. 248; Мкрян М. Григор Нарекаци (жизнь и творчество). Ер., 1955, с. 103 (на арм. яз.); Бахчинян Г. Католикос Ованнес.., с. 46—47.
*** Паласанян С. История Армении.., с. 318, 321; Дурян. Е. Труды, т. III. История Армении, с. 159;. Зарбаналян Г. История древнеармянской письменности (IV—XIII вв.). Венеция, 1886, с... 494—495, 498 (на арм. яз.); Аракелян. В, Язык и стиль Григора Нарекаци. Ер., 1975, с. 5—13 (на арм. яз.).
__________________

Одновременно арменоведы отмечают подражательность стиля Драсханакертци, который будто бы стремился писать так, как писали книжники V в., то есть на классическом древнеармянском языке, но при всем его стремлении писать так, как писали в V в., ему не удается, ибо, вопреки логике, он действует противоположно ожидаемому. Однако «именно эти аномалии обнаруживают, может статься, своеобычность ...поэтики и направление запросов ,.., эпохи».* Иованнес Драсханакертци жил в то время, когда Армения вступала в стадию развитого феодализма с его рафинированной, обрядностью, своего рода «рецептурностью»,** пронизывавшей все, стороны Общественной жизни, с господством христианской идеологии, которой были подчинены все области духовной жизни люден. Христианским мировоззрением и иерархичностью феодального общества были обусловлены, и эстетические представления и вкусы современного общества. Все это не могло не отразиться на литературной форме произведения Драсханакертци.
Подражательность языка и стиля Драсханакертци, которая выражается в том, что он включал в свое изложение отдельные фрагменты, [22] части и кусочки фраз из трудов своих предшественников, вовсе не означает, что он имитировал их язык.***

__________________
* Аверинцев С. Поэтика ранневизантийскои литературы. М., 1977, с. 210.
** См.: Рабинович В. Алхимия как феномен средневековой, культуры.. М., 1979.
*** Чтобы яснее представить соотношение языка Мов. Хор. и Нов. Драсх., приведем образец стилистического оформления в общем одной и той же мысли этими двумя авторами: Мов. Хор.: «Всю эту историю мы изложим языком простым, дабы. читатель, не увлекаясь красноречием, но напротив, полюбив истинность нашего рассказа, чаще и с жадностью предавался чтению истории нашего отечества» (к». III, гл. I). Иов. Драсх.: «Однако я не пишу немыми знаками письмен нечто надуманное, что выше моего разумения, а громко, во весь голос хочу поведать вам и передать из века в век достоверно известное мне, дабы. недоступность пониманию некоторых древних сказаний этого повествования, познаваемых внутренним чувствованием, не оставила вас неудовлетворенными» (см. послесловие — «Особое слово в память имени моего»). См. также статью Саркисяна А. «Об искусстве поэтики» Ованнеса Драсханакертци». ИФЖ. Ер., 1981, 2 (на арм. яз.).
__________________

Для него язык предшественников, и не только V в., но и VI—IX, и даже Библия служили своего рода строительным материалом: он отбирал из него отдельные кирпичики, которые, по его мнению, могли украсить его собственное сооружение, его речь, а последняя отвечала вкусам и самого Драсханакертци, и его эпохи.
Подобная мозаика, кроме отличного знания источников, требовала от автора умения компоновать в одной фразе отдельные части заимствованных предложений с собственными мыслями.
Среди произведений, которыми Иованнес пользовался в этих целях, следует прежде всего назвать св. Писание, которое служило для него неисчерпаемым источником мозаичных вкраплений, так, например: «...когда настигнет нас изостренный, сверкающий меч, который не насытится «плотью, кровью убитых и пленных, головами» наших ишханов» (гл. XLVI; ср.: Втор. 32:41—42); «Однако и оттуда пошел он «положивши руки на голову», ибо тот Георг... случайно оказался там, в крепости» (гл. LXVII; ср.: Иерем. 2:37); «...Христос.., возвратив меня и тех, что были со мною, из плена, «как потоки на полдень», вырвал меня из клыков дракона» (гл. LIV; ср. Пс. 125:4) и т. д. Точно так же пользовался он и другими памятниками книжности, например: «Чувствуя постоянно движение святого Духа, словно «меч у бедра» (гл. X; ср.: Фав. Буз., кн. III, с. 12);
«Женщины — знатные княгини... понесли на себе еще белее тяжкое бремя телесных мучений, «нисколько не вспоминая даже об изнеженности, свойственной исконной их принадлежности к азатам» (гл. XLVI; ср.: Егише, с. 102);* «...дабы по-мальчишески дерзнув», не [23] повторить уже однажды написанное и «не посрамить искусства риторов, вызвав тем самым смех у читателей» (Введение; ср.: Агат. с. 10, §6; Адонц Н. Дионисий Фракийский, с. LXXVII, 229—За); « ..царства всех народов, «за исключением латинян.. то есть ромеев» (гл. XIX; ср.: Анонимная хронография, с. 5) и т. д. Все это делалось нашим автором вполне обдуманно и целенаправленно, ибо он был озабочен общей «благообразностью» своего произведения в целом.**

__________________
* Егише. О Вардане и войне армянской. Пер. Орбели И. Ер., 1971.
** См.: Лихачев Д. Поэтика.., с. 96.
__________________

Таким образом, оценивая язык и стиль Иованнеса Драсханакертци, важно выяснить, в какой мере они отвечали эстетическим представлениям и литературным вкусам своего времени — конца раннего и начала развитого феодализма. Во всяком случае армянские книжники Х и последующих столетии отзывались о католикосе Иованнесе и его труде с большим почтением. Так, Аноним Арцруни (X в.) говорит о нем как об «искусном и многоумном великом риторе»,* Асохик (X—XI в.) называет его «витией», то есть знатоком риторического искусства,** Самуэл Анеци (XI в.) определяет его историю как «прекраснословное изложение»,*** а Киракос Гандзакеци (XIII в.) — как «складную историю».****

__________________
* Тов. Арц., с. 243.
** Асох., с. 109.
*** Сам. ан., с. 8.5.
**** Кир. Ган., с. 78.
__________________

Пышность церковной риторики, многочисленные цитаты из Библии и трудов предшественников, цветистость речи с обилием эпитетов, сравнений, метафор, повторов — все эти особенности языка и стиля «Истории Армении» Иованнеса Драсханакертци, которые представляют собой преломленное через сознание автора своеобразное отображение объективной действительности, вполне вписывают его произведение в круг восточно- и западноевропейских литератур эпохи развитого феодализма,* в частности, литератур, находившихся в ареале византийского влияния.

__________________
* Французский арменовед Нэв объясняет цветистость языка Драсханакертци влиянием на него восточных, в частности,, арабских авторов (L’Armenie chretienne.., с. 321), однако, думается, что если таковое и было, то лишь в тех пределах, в каких можно говорить о восточном влиянии на христианские литературы указанного периода вообще и на византийскую в частности.
__________________

Следовательно, если рассматривать труд католикоса Иованнеса в этом аспекте, то перед нами окажется одно из весьма интересных [24] творении средневековой армянской книжности, автора которого можно считать ярким представителем литературы «плетения словес» в Армении.

* * *

По манере изложения первая — компилятивная часть Истории Драсханакертци отличается от второй — основной части его труда, поскольку язык и стиль этой части определяются источниками, которыми пользовался Иованнес. В ней наш автор выступает в роли редактора, религиозно-политические взгляды которого выражаются в том, что одни факты он использует в своем труде, внося, в тех случаях, когда это ему кажется необходимым, новый оттенок в их интерпретацию, другие же обходит молчанием (на этом вопросе мы остановимся подробнее ниже), а литературные вкусы его проявляются включением в повествование довольно большого количества агиографических материалов и материалов, носящих, характер народных преданий.* Поэтому здесь рядом с сухим языком [25] летописного стиля соседствует свойственный агиографической . прозе стиль пышной, эмоциональной церковной риторики...

__________________
* Последние, по-видимому, уже во времена Иов. Драсх. существовали в письменной традиции и дошли до нас в ряде рукописей. Таковы, напр., повествование о католикосе Иованнесе Одзнеци . (см., рукоп. №№4717, 4726, 4749, 4757, 4879 и др. Матенадарана), которое бытовало одновременно и в устном предании (см.: Ганаланян А... Народные предания, Ер., 1979, № 722), рассказ о католикосе Езре и Иоване Майрагомеци, Житие католикоса Саака Дзорапореци, в основе которого лежат факты, содержащиеся в труде Гевонда (VIII в.) «История халифов». Житие католикоса Саака, таким образом, с самого начала существовало в письменной традиции, и своим возникновением обязано церковным кругам, которые, внеся я него ряд новых деталей и обработав стилистически, придали ему характерные для агиографического жанра черты. Интересно отметить, что существует два варианта этого жития — багратидский, в котором католикос Дзорапореци является современником цшхана Саака Багратуни (что соответствует исторической правде), и арцрунидский, где он представлен современником ишхана Тэодороса Рштуни, по просьбе которого будто бы идет навстречу арабскому полководцу Махмату и предотвращает его вторжение в Армению (см., напр., рукоп. Матенадарана № 4716, лист 839а). Событие переносится с начала VIII в. в середину VII в.— анахронизм, нередко встречающийся в произведениях подобного рода. Можно предположить, что этот вариант возник позднее, возможно, даже в Х в., когда князья Арцруни стали претендовать на роль царей объединенной Армении.
__________________

С литературоведческой точки зрения безусловный интерес представляет вторая, большая и главная часть труда Драсханакертци, в которой он выступает как самостоятельный автор. Она носит ярко выраженный беллетристический характер — особенность творения Иованнеса Драсханакертци, роднящая его с собратьями по перу в других странах эпохи развитого феодализма.*
О всех событиях историк ведет подробный рассказ, применяя многочисленные сравнения, эпитеты и метафоры, здесь также широко используя образы, притчи, выражения из Библии.** К примеру (гл. XLIV): «Страшась жестоконравного фараона (остикана Юсуфа), я бежал, подобно Моисею, [бежавшему] в Медину (см.: Исх. 2: 15), или Илие, [спасшемуся] от второй Иезавели (см.: 3 Цар. 19:2—3) в Сарепте Сидонской» (см.: 3. Цар. 17:9—10). Или (гл. XLV): «...муки отчаяния.., причиненные... ярмом агарянина,., тяжелее, нежели камни долины Ахор» (см. Иис. Нав. 7:24—26), Рассказывая о вторжении Юсуфа в Васпуракан (гл. LV), Драсханакертци. пишет: «И оттого, что они все время то появлялись, то исчезали, словно один водяной вал за другим, и стремительно передвигались, как сказано у Соломона: «Вот он идет, скачет по горам, прыгает по холмам.., похож на серну или на молодого оленя» (см.: Песн. 2: 8—9); описывая положение защитников крепости Бюракан, он говорит: «Зная.., что нет возможности спастись бегством.., согласно написанному: «Он укрыл бы меня в скинии. Своей в день бедствия, скрыл бы меня в потаенном месте селения. Своего...» (см.: Пс. 26: 5); «[они], ища спасения, бежали, спрятались за укрепленными стенами своими...» (гл. LXVI).

__________________
* См.: Рифтин Б. Типология, и . взаимосвязи средневековых литератур. Сб. «Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада». М., 1974, с. 17.
** Ср.: История русской литературы. Т. I. М.—Л., 1958,. c, 30.
__________________

Некоторые библейские выражения и образы, превратившиеся в своего рода трафареты, нередко проникали в то или иное произведение не непосредственно из текста Библии, а опосредованно, через какое-либо другое произведение. С подобного рода заимствованием библейских выражений и образов мы встречаемся и в произведении Драсханакертци. Описывая (гл. LXVII), как приближенный царя Ашота II, «...один из... сановных людей по имени Георг...» разгромил арабское войско, намного превосходившее его силы. он пишет: «Так. в нем было явлено превосходство одного над многими, согласно сказанному: «Одолел Давид гетиянина». Библейское [26] выражение «Одолел Давид филистимлянина» в «Грамматическом искусстве» Дионисия Фракийского дается как: «Одолел Давид гетиянина», так как Голиаф был родом из филистимлянского города Геты. Заимствование очевидно.*

__________________
* См.: Адонц Н. Дионисий Фракийский, с. LXXVIII.
__________________

Порой применение того или иного библейского образа подсказывалось текстом армянского перевода Книги Хрий.
Например, в 9-й главе Книги Хрий, где дается определение исторического повествования, в числе образцов, которым надлежит следовать, приводится описание битвы Гедеона, возглавившего израильтян, с мадиамитянами. Драсханакертци не раз обращается к образу Гедеона при описании сражений. Победу, одержанную Ашотом II над восставшими против него вассалами — Васаком и Ашотом Гнуни, он сравнивает с битвой Гедеона: «Совершив все это, подобно Гедеону, круглый ячменный хлеб которого прикатил к стану врагов и который уничтожил его, вылакав [стан] языком своим, Ашот.., ликуя, направился к пределам, страны Вирк...».*

__________________
* См. прим. 5 к гл. LVII настоящего издания.
__________________

В Истории Иованнеса имеются и другие, уже не связанные с Библией примеры, непосредственно подсказанные текстом Книги Хрий.
В главе об увещании (назидании, совете) Книги Хрий приводится следующий пример: «Подобно этому и моряк, если он не запасется парусами и снастями, не сможет получить больших прибылей от торговли, но, напротив, погибнет, утонув вследствие кораблекрушения”.* В своем послесловии — «Особом слове в память. имени моего», носящем назидательный, наставительный характер, Драсханакертци, давая советы тем, кто станет читать его труд, пишет: «...да не погрузитесь вы из-за лени своей в глубины бездны, ибо что пользы детям, если со знанием, искусно руководимые отцом, они погибнут в кораблекрушении. Полагаю, что от искусности отца детям при кораблекрушении нет пользы». Здесь общими являются мысль о пагубности лени и образ корабля, терпящего; как следствие лени, кораблекрушение.

__________________
* Сочинения Мовсеса Хоренаци. О Хриях. Венеция, 1865, с. 358 (на др.-арм. яз.).
__________________

В Книге Хрий в качестве примера приводится врач, который, «дерзко пренебрегая всеми [правилами] нравственности, вместо живительного лекарства — дает [лекарство] смертоносное».* Явно под влиянием этого примера Драсханакертци пишет: «Внешним мудрецам это показалось привлекательным, и они, похитив наше у нас же.., представили это как свое собственное, соблюдая... лишь внешнюю [27] форму, подобно... [пребыванию] отравителя в зельнице». (гл. XXX). Суть сравнения основана на контрасте между ожидаемым (врач должен исцелять) и действительным результатом (врач оказывается отравителем).

__________________
* Книга Хрий, с. 392. 26
__________________

Таким образом, Драсханакертци не просто говорил о правилах риторического искусства, но и применял их в своем труде, основываясь на примерах из текста Книги Хрий.
Большое влияние на стиль Драсханакертци оказало произведение историка V в. Егише «О Вардане и войне армянской», посвященное народно-освободительной борьбе армянского народа в 450—451 гг. против ассимиляторской политики сасанидского. Ирана. Как отмечает М. Абегян, написанный «блестящим слогом», «отшлифованным, ясным и четким языком» труд Егише—это риторическое повествование, имеющее публицистический и тенденциозный характер.* Публицистичность и тенденциозность творения Егище предопределены его жанром,** перед нами житие-мартирий Вардана и его сподвижников с характерными для этого рода произведений пышной церковной риторикой, преувеличенно-восторженными, .похвалами, подробными описаниями пыток, которым подвергали, христиан сасанидские чиновники-огнепоклонники, многочисленными .диалогами, в которых христианские .мученики обосновывают истинность своей веры и т. д. Собственно исторический материал в произведении Егище в количественном отношении невелик.

__________________
* См.: Абегян At. История древнеармянской литературы, с. 169, 172.
** О жанровых особенностях труда Егише см.: Авдалбекян М. Становление армянской художественной, прозы (V в.). Ер., 1971, с. 258 и след. (на арм. яз.).
__________________

Влияние сказалось не только в прямых заимствованиях отдельных выражений, как: «в беспредельной горечи сошли они в ад» (Иов...Драсх., гл LI; ср. Егише, с. 126); «письмо... содержало внешне весть жизни, а по сути — горькую смерть». (Иов. Драсх., гл. XLII; ср. Егише, с. 86); «...смыли синюю краску зависти противника и вырвала корень алчности...» (Иов. Драсх., гл. LI; ср. Егише, с. 172) и многих других, но и в описании отдельных картин и событий, как, например, у Егише (с. 126): «Чрево его (Васака Сюни) воспалилось и поражены были и протерлись его внутренности, тучность его сошла и источилась, закопошились чгрви в глазах его и проползли вниз в ноздри его...»; у Драсханакертци (гл. XXX): «...один из них, ослабев от наполнивших его нечестивый рот червей, издох на глазах у многих.., у другого — истонченные, изъязвленные [28] внутренности выпали...»* и так далее. Такого рода сходство встречается именно в тех главах Истории Драсханакертци, которые носят агиографический характер, но прежде чем перейти к ним, отметим, что уже у Егише «временами язык... немного расплывчат»;* — черта, которая спустя несколько столетий становится в языке Драсханакертци определяющей.

__________________
* Ср.: 2 Мак. 9: 9: «...так что из тела нечестивца во множестве выползли черви, и еще у живого выпадали части тела от болезней и страданий; смрад же зловония от него невыносим был в целом войске» (см. также Деян. 1 : 18).
** Абегян М. История древнеармянской литературы, с. 171.
__________________

Одной из наиболее характерных особенностей второй части произведения Драсханакертци являются многочисленные плачи,* которыми автор часто прерывает ход своего повествования. Обилие плачей, оправдывается драматическими событиями, которыми была полна история Армении конца IX — первой четверти Х века. Каждый из них представляет собой отступление от основной нити повествования и выражает отношение автора к тем или иным горестным происшествиям в жизни Армении. При этом Драсханакертци нередко завершает плач своеобразной формулой: «Угодив тебе стольким, я вернусь к порядку своего повествования, не прерывая речь на середине», или: «Столько достаточно для тебя о тяжкой, бедственной напасти, чтобы {рассказанное} сверх этого не оказалось в тягость слуху. А теперь обратим наш взор к дальнейшему», или: «А теперь я вновь вернусь к плачевным речам своим». Эти формулы, которыми он начинает и завершаем свои плачи-отступления от хронологически последовательного рассказа; аналогичны формулам-штампам древнерусских летописей: «но мы на предняя возвратимся», «после скажем», и «и се да скажем» и западноевропейских хронистов: «Sed ad coeptum, unde degressi sumus, redea-trius” («Впрочем, воротимся назад, к начатому, от коего мы уклонились»), «Ad coeptum potius revert amur» («Но лучше вернемся к начатому»)** и т. д.

__________________
* О плачах см.: Адрианова-Перетц В. Русская литература и фольклор. Л., 1974, с. 11; Лихачев Д. Поэтика..., с. 238—245.
** Гудзий Н. Сравнительное изучение литератур в русской дореволюционной и советской науке. Сб. «Взаимодействие .и взаимосвязи национальных литератур». М., 1961, с. 72.

 
NvardДата: Понедельник, 2010-10-25, 01.57.30 | Сообщение # 70
Полковник
Группа: Глобал модератор
Сообщений: 333
Статус: Offline
Когда наш автор, отвлекаясь от повествования, выражает свои чувства и философские раздумья по поводу описываемых событий в форме плача, назидательной речи, некролога и т. д., летописное [29] время в его рассказе замедляется, а то и вовсе останавливается.* Это обстоятельство имеет особо важное значение с точки зрения историографического анализа текста второй части Истории Драсханакертци, где целый ряд глав (напр., XXXII, XLV, LI—LIII) представляет собой плачи, а в отдельных главах плачи наличествуют в виде больших или малых фрагментов. Литературный прием плачей или, как их называет «Повесть временных лет», воплей, непосредственно связан с обычаями, сложившимися в реальной жизни, «где причитание было в известных случаях обязательным обрядом, соблюдавшимся, хотя и не в одинаковом объеме, в различных слоях общества».**

__________________
* См.: Лихачев Д. Поэтика.., с. 254 и след.
** Адрианова-Перетц В: Русская литература и фольклор. с. 11..
__________________

Повествуя о смерти царя Ашота II, Драсханакертци описывает не столько обряд причитаний, но и вообще весь церемониал, связанный с похоронами царя, а затем снятием с наследника престола траурных одежд. «И тут надо было видеть,— пишет он,— дев-плакальщиц и слезный плач и рыдания жен и княгинь, а также толпы-рамиков и не рамиков!» (гл. XXX). После похорон находившийся в дальнем походе наследный принц Смбат «...приехал в великой скорби и стенаниях в принадлежащий ему дастакерт Ширакаван-Еразгаворк, куда прибыл и великий католикос, дабы утешить его...» (там же). А спустя еще какое-то время с выражениями соболезнования, явился к Смбату куропалат Иверии Атрнерсех, осуществивший, так сказать, заключительный этап траурного церемониала — снял с него траурные, одежды и облачил в царские. Обрядом плача сопровождались и похороны брата царя Смбата I — Шапуха: “И прибыл туда царь Смбат с толпой своих сородичей и, оплакав-великим плачем, положили его рядом с предками в могилу...” (гл. XXXIX).
В плачах Иованнес широко использовал труди армянских историков V в. - Егише и Мовсеса Хоренаци, в частности, составляющий заключительную главу труда последнего «Плач по земле Армянской», и в особенности книги библейских пророков Исайи, Иеремии, Иоиля.
Драсханакертци не случайно строит плачи наподобие библейских плачей. «Ветхий завет — это книга, в которой никто не стыдится страдать и кричать о своей боли».* И Драсханакертци в своих плачах также «сокрушается о любимых», «в голос скорбит, рыдает и молится», «плачем плачет», берет себе в соплакальщики Иеремию, моля «головы... обратить в торя, а глаза — в источники! [30] слез», его «сердце терзается отчаянием и беспокойством, и надрывается нутро от слез».

__________________
* Аверинцев С. Поэтика ранневизантийской литературы, с. 61.
__________________

Наряду с плачами, значительное место в этой части Истории Драсханакертци занимают мученичества. Такова, например, глава XLIX — мартирий царя Смбата I (за исключением небольшой начальной ее части), глава LI — мартирий многим мученикам — жертвам арабских насильников. Здесь, в числе многих, выделены мученичества братьев Давида и Гургена Гяуни, а также Микаэла (Габрона грузинской летописи) из Гугарка. Агиографический характер в значительной своей части носит и глава LXVI. Часто плачи и мученичества составляют одно целое, нераздельность которого определяется характером излагаемого материала.
Рассказы о мученичествах, сопровождающиеся обычно подробным описанием пыток «немыслимых и жестоких», которым подвергали арабские захватчики пленных христиан — армян и грузин,— имели целью вызвать в читателях чувство ненависти к поработителям и, несмотря на свою витиеватость, а может быть, именно благодаря ей, безусловно, оказывали сильнейшее влияние на них. Отражая реальное положение вещей, они в то же время преследовали и другую цель — проповедь верности христианской церкви и «ее: учению.
Произведение Иованнеса Драсханакертци представляет интерес и двумя образцами эпистолярного жанра. Это письмо константинопольского патриарха Николая Мистика к Драсханакертци* и письмо самого Иованнеса к императору Константину Порфирородному.**

__________________
* Грюмель В. датирует его 913 г. См.: Les regestes.., т. I, с. 158.
** Гл. LIV настоящего издания.
__________________

Письмо Драсханакертци не воспринимается как дипломатический документ, каковым оно должно было быть и было в действительности. Удивительное единство стиля, всей образной системы письма с общим изложением второй части Истории Драсханакертци, благодаря чему оно превращается не только по содержанию, но и в художественном отношении в неотъемлемую, органичную часть произведения Иованнеса в целом, дает основание полагать, что католикос, включая письмо в свое повествование, подверг его литературной обработке.
Подобное допущение тем более возможно, что письму Николая Мистика, для эпистолярного наследия которого характерен в целом высокомерный, сухо деловой тон, придана та риторичность, которая больше отвечала вкусам самого Иованнеса.
Литературная обработка и даже сочинение писем за действующих лиц исторических повествовании — явление довольно частое [31] в средневековой литературе вообще* и в армянской в частности, и в этом смысле католикос Иованнес не составляет исключения.*

__________________
* См.: Абеляр П. История моих бедствий. М., 1959, с. 224, прим. 2.
** См.: Халатянц Г. Армянские Аршакиды. М., 1903; с. 324—325.
__________________

Символика христианского мировоззрения и эстетические вкусы Иованнеса сказались и на портретах действующих лиц его произведения. Драсханакертци свойственна агиографическая идеализация положительных героев (это, как правило, цари, ишханы, церковные деятели, мученики), характер которых отвечает обычно христианскому идеалу добродетели («благочестивы», «богобоязненны»,, «зачинатели многих порядков и преобразований», «скромны и равно-преданны добрым делам» и т. д.). Отрицательных действующих лиц. он рисует в столь же абстрактных отрицательных чертах («злонравны», «коварны», подобны «ползучему змею, затаившемуся в расселине» и т. д.).
В отдельных случаях, однако, у Драсханакертци встречаются портреты, дающие возможность составить некоторое представление а реальных чертах внешности и характера героя. Например ишхана. Григора-Дереника Арцруни он характеризует как «властолюбивого», «умного, с горделивой поступью», то есть отмечает качества, которые не входили в число христианских добродетелей. «Горделивая поступь» Григора-Дереника явно реальная черта в его манере держаться. Источник этого портрета — История Шапуха Багратуни, которого Драсханакертци обвинял в незнании канонов риторического искусства. В данном случае отход Драсханакертци от традиционного агиографического портрета вызван его источником.
Таким образом, Иованнес Драсханакертци придерживался вполне определенной системы отображения действительности, которая была порождением и отражением своей эпохи, отвечала ее эстетическим вкусам, и в этом смысле его произведение представляет-большой интерес как памятник армянской художественной литературы и как памятник армянской средневековой культуры вообще.

* * *
Иованнес Драсханакертци был одним из тех, после Мовсеса Хоренаци, армянских средневековых историков, кто поставил себе целью написать целостную историю Армении, начиная со времен Ноя и великого потопа и до своего включительно, причем труд его, [32] подобно Истории Мовсеса Хоренаци, имеет тенденцию “быть историей не местной, а общеармянской, и если Мовсес Хоренаци был прозван.. «отцом истории», «отцом...риторов», то и Иованнес, в свой черед, получил от потомков почетнее прозвище «Историк». Как любой памятник средневековой книжности, «История Армении» Драсханакертци несет на себе печать субъективного восприятия исторических событий, отражает его собственную общественно-полититескую платформу, подтверждения и оправдания которой он ищет в историческом прошлом Армении. Политическую основу его произведения составляет идея сильной царской власти и единого армянского государства, где все являют «единое сердце», вооружены, «как единое воинство», облачены в «единую броню истины» и затянули «свои станы, единым поясом мужества», «почитая смерть ради отмщения за царя истинной жизнью».* Единое государство, как он его себе представлял, это отнюдь не абсолютная монархия, для возникновения которой в Армении той поры еще не созрела почва, а государство-ассоциация феодальных княжеств, где царь — “первый средь равных”, то есть государство поры развитого феодализма. В оценке значения сильной царской власти, вокруг которой сплотились бы все армянские земли, позиции Драсханакертци и Мовсеса Хоренаци совпадают. Однако Хоренаци писал свою Историю во времена, когда Армения потеряла государственность, и восхваление им деяний великих армянских царей прошлого, в особенности Тиграна, сына Ерванда, и основателя династии армянских Аршакуни — Валаршака, можно рассматривать как ностальгию по славному прошлому своей родины. Иованнес, живший совершенно в иных исторических условиях, в период, когда представителям рода Багратуни удалось постепенно добиться почти полной независимости от арабского халифата и восстановления армянской государственности, подхватывает и развивает идею Мовсеса Хоренаци, но уже в применении к реальным возможностям своей эпохи, как оружие в борьбе за укрепление новообретенной государственности.

__________________
* Иов. Драсх., гл. XLII. настоящего издания. Ср.; Егише, с. 71.
__________________

Суть исторической концепции Иованнеса состоит в том, что между царством Аршакуни и царством Багратуни существует будто бы прямая преемственная связь и что династия Багратуни унаследовала политические традиции династии Аршакуни. Чтобы выразить эту идею, он прибег к своеобразному риторическому приему. Рисуя внешний облик основателя армянской династии Багратуни — Ашота I, он пользуется заимствованными у Мовсеса Хоренаци словесными [33] портретами царя Тиграна* и Смбата Багратуни** — прославленного предка Ашота I, спасителя, наставника и советника царя
Арташеса говоря же о государственной и политической деятельности Ашота I, Драсханакертци пользуется характеристикой, данной .Хоренаци деятельности основателя династии армянских Аршакуни — Валаршака.*** Следовательно, по идее, Ашот I как личность является перевоплощением царя Тиграна и Смбата Багратуни, а как государь повторяет деяния царя Валаршака.****

__________________
* См.: Мов. Хор., кн. I, гл. 24.
** См.: Мов. Хор,, кн. II, гл. 3.
*** См.: Мов. Хор., кн. II, гл. 6—7.
**** Если перенесение черт внешности живших многими столетиями раньше царя Тиграна и Смбата Багратуни на Ашота I с точки зрения исторической истины не так уж существенно, то подобный риторический прием в отношении описания деятельности царя Ашота I далеко не безобиден, поскольку представляет собой анахронизм: за прошедшие после царя Валаршака века произошли значительные изменения как в социально-экономическом и политическом строе самой Армении, так и в укладе жизни народов, населявших долины и ущелья Кавказских гор и примыкавшей к ним с юга равнины.
__________________

В такой форме стремился Иованнес Драсханакертци выразить идею преемственной связи между Аршакуни и Багратуни. О том, что все это чисто риторический прием, преследующий определенную цель говорит резюмирующее выражение Иованнеса: «Так в новоизданном царстве возвысилось племя Торгомово».* (гл. XXIX).
Этот портрет Ашота I Багратуни, представляющий собой абстрагированный, собирательный образ идеального, с точки зрения феодального общества, царя, в котором нашла свое воплощение идея сильной царской власти, выражает: в первую очередь общественно-политическую позицию самого Драсханакертци.**

__________________
* О Торгомовом племени см.: прим. 9 к Введению.
** Ср.: Адрианова-Перетц В. Древнерусская литература и фольклор, с. 37.
__________________

Установление преемственной связи между царством Багратуни и царством Аршакуни должно было. служить идеологическим обоснованием для притязаний Багратуни на главенство над всеми землями Армении.
Политическая идея Драсханакертци определяет его отношение и к важнейшим событиям современности. В своей Истории он последовательно выступает как противник феодальных междоусобий, оценивая поступки армянских ишханов — вассалов армянского царя в зависимости от того, в какой мере они способствуют единству и прочности армянского государства. [34]
В вопросе понимания закономерностей, которые лежат в основе исторического развития человеческого общества, Иованнес исходит из норм христианской историософии. Все события, судьбы народов, царей и государственных деятелей, как и стихийные бедствия, ставятся им в зависимость от воли бога. Неудачи Ашота II, например, он объясняет тем, что тот «отказался от сладости поклонения» богу, или «за беззакония свои были преданы сыны народа нашего погибели и вмиг истреблены» и так далее. Но в то же время в его объяснении причин несчастий, постигших Армению, обнаруживается и двойственность. Наряду с идеалистическим объяснением .тех или иных событий, он в ряде случаев, словно бы забывая нормы христианской историософии, ищет их причины в реально сложившейся в стране политической обстановке: «Именно эти незаконные распри стали причиной нашествия разбойников», — пишет он, то есть все беды проистекают от феодальных междоусобий. Эта двойственность является следствием противоречия между четко выраженной направленностью его произведения против феодальных междоусобий, с одной стороны, и отвечающей нормам официальной историософии религиозной мотивировкой событий — с другой. Таким образом, реализм политического мышления Драсханакертци заставляет его в некоторых случаях забывать о необходимости давать идеалистическое объяснение ходу исторических событий.
Из норм христианской историософии вытекает и представление Драсханакертци о том, что духовная власть выше власти материальной, власть церкви и ее пастырей выше власти царской.* Вместе [35] с тем он был горячий приверженцем тесного союза царской власти с церковью, видя в подобном союзе залог силы и процветания страны. Для периода, когда Багратуни стремились преодолеть феодальный партикуляризм и создать централизованное армянское государство, что отвечало исторически обусловленным тенденциям экономического, социального и политического развития Армении, эта идея Иованнеса, безусловно, носила прогрессивный характер. Тот факт, что такие историки, как Товма Арпруни и Степанос Орбелян, которые, как и Мовсес Каланкатваци, являясь выразителями партикуляристских устремлений отдельных феодальных княжеств, стремились в своих трудах оправдать объективными причинами сепаратистские тенденции ишханов Васпуракана и Сюника в их борьбе против царей Смбата I и Ашота II Багратуни, свидетельствует о том, что создание единого государства было исторической необходимостью, проявлявшейся в сфере идей в форме осознания необходимости сохранять верность своему государю, и нарушение этой верности порицалось.

__________________
* По-видимому, эта идея католикоса Иов. Драсх. предопределила повествовательный характер датировки событий, без точной их хронологической фиксации. В первой, компилятивной половине своего труда он придерживается вначале порядка повествования своих источников, но, уже начиная с Григория Просветителя, все факты соотносит с преемством армянских католикосов. Список католикосов, очевидно, был для Иов. Драсх. подготовительным этапом в работе над «Историей Армении» и с самого начала предназначался в качестве хронологического стержня его труда. В первой половине Истории Иов. Драсх. мы встречаем три случая точной датировки: 1) гл. XXI: «Великий Саак скончался... Преемствует ему... Елия...». «В эти самые дни амирапетом исмаильтян на восемьдесят пятом году их летосчисления был Абдлмэлэк» (источник этой даты — «Мученичество Ваана Гохтнеци»); 2) гл. XXV: «Преставились все эти святые (Новый Атом и его сподвижники)... в триста втором году Торгомова летосчисления» (источник неизвестен); 3) гл. XXVI: «Преставился он (Степанос Кон) в 608 г. римского летосчисления» (источник, возможно, Шапух Багратуни). Во второй половине труда Иов. Драсх. первая дата, которую он указывает, фиксирует время вторжения остикана Юсуфа в Сюник: “Случилось это в дни великого праздника Пасхи в 358-м году Торгомова летосчисления». Вторая точная дата устанавливает время захвата принадлежавшей патриаршему дому крепости Бюракан: “Все это произошло в триста семьдесят втором году Торгомова летосчисления в месяце ахекан десятого дня». (См. прим. 16 к гл. LXVI настоящего издания).
__________________

Историко-политическая концепция и христианское миросозерцание не могли не отразиться на отношении Иованнеса Драсханакертци к источникам и на отборе им исторических фактов. Как было отмечено выше, среди известных нам памятников армянской историографии, включая жития и мартирии, нет почти ни одного, который в той или иной форме не был бы использован католикосом Иованнесом в его труде. Если язык его труда в целом представляет собой своеобразную мозаику, в которой в собственное изложение искусно вплетаются слова, выражения и отдельные фрагменты, заимствованные из источников, то такую же искусную мозаику фактов, извлеченных из разных источников, представляет ткань исторического повествования первой—компилятивной части его сочинения.
Из памятников армянской историографии, как было отмечено, основными источниками фактического материала для нашего историка послужили труды Хоренаци, Себеоса, Гевонда и Шапуха Багратуни. [36] Хоренаци дает начальную историю рода Багратуни, много сведений об отдельных представителях этого рода-содержитcя и в трудах Себеоса и Гевонда, причем последний, согласно памятной записи; написал свою Историю по заказу ишхана Шaпyxa Бarpaтуни (VIII в.), наконец; безусловно, исключительно богатый материал, в частности, о Багратуни, был заключен в Истории старшего современника Иованнеса историка Шапуха Багратуни (IХ в.). Итак, все четыре названных историка с большими или меньшими оговорками могут считаться и историками рода Багратуни.
Из прославленных историков предшествующего периода им не использованы в качестве реального исторического материала Агатангелос, Егише и Парпеци, несмотря па то, что они были прекрасно известны нашему католикосу, который пользовался их сочинениями как образчиками стиля. У Егише, труд которого отличается всеми Характерными для агиографических произведений чертами, — а Иованнес придавал им большое значение, — он, быть может, в большей мере, чем у Хоренаци, перенял, как уже было отмечено, очень многое. Воспользовался в этом смысле Драсханакертци и трудами Парпеци и Агатангелоса, хотя в гораздо меньшей степени. Композицию своего Введения, отдельные выражения и мысли в нем он заимствует у Парпеци. и Агатангелоса, не упоминая,, правда, в. отличие от первого, своих источников. У них же он, перенял и. второе название города Валарщапата — Нор Калак. Возникает вопрос, почему, излагая историю .второй половины V в., он. не воспользовался их трудами — трудами современных событиям историков? Это особенно относится к истории войны 450—451 гг... о ней. у Драсханакертци имеется всего небольшой фрагмент,, из которого читатель вообще никакого представления об этих событиях не получает.
«Тут вовсе пришел конец — прекратилось царствование дома Аршакуни у армян, а с ним вместе — и патриаршество рода трижды блаженного просветителя нашего Григория. И всякий муж осуществлял собственную волю, возмущал мир и омрачал благолепие [церкви армянской].
После этого некоторые из наших нахараров... отреклись от христианской веры... А двое старших средь них — Шавасп Арцруни и Вндой из города Двина приказали построить капище Ормизду и храм для поклонения огню. Старшим жрецом Вндой назначил своего сына Шеройя... Когда храбрый Вардан, внук Саака Великого, услышал, что исчезло велелепие: церкви и стали пренебрегать годичными праздниками, он, собрав войско, неожиданным и смелым броском напал на нечестивого Шаваспа и, словно молнией, поразил его мечом, а марзпана Мшкана обратил в бегство. Захватив нечестивого Вндойя, он сжег его на огне храма, который тот соорудил в [37] Двине, сына же его Шеройя повесил на деревянном истукане. На месте истукана он строит большую церковь во имя святого Григория, переводит туда патриарший престол и возводит на него великого патриарха Гюта» (гл. XV).
Эти сведения Драсханакертци извлек из недостоверного, полного анахронизмов жития — предания о Вардане Мамиконяне, которое в гораздо более пространном виде сохранилось лишь у Товмы Арцруни.* Причем, в отличие от последнего, он упоминает о Вардане только как о «внуке Саака Великого», даже не указывая на его принадлежность к роду Мамиконянов. Напрашивается только один ответ: оба автора, и Егише и Парпеци, историки рода Мамиконянов, прославляющие воинские подвиги, доблесть и политическую мудрость его представителей, с точки зрения прославления рода Багратуни для Драсханакертци интереса не представляли. Разумеется, и у Егише и у Парпеци упоминаются Багратуни. Так, Егише об ишхане Тироце Багратуни говорит как о приверженце Васака Сюни, которого он заклеймил как предателя. А Парпеци, довольно много рассказывая об аспете Сааке Багратуни — марзпане Армении, всегда представляет его как бы в тени Ваана Мамиконянах То есть эти сведения не вполне отвечают представлениям Драсханакертци об авторитете Багратуни.

__________________
* Тов. Арц., с. 77—79.
__________________

Еще отчетливее тенденция обходить молчанием факты, свидетельствующие о выдающейся роли Мамиконянов в истории Армении, прослеживается в главе XII труда Драсханакертци, которая представляет собой дословное заимствование, с некоторыми купюрами, сокращенного варианта Жития св. Нерсеса Партева. Здесь опущены все те фрагменты, где прямо говорится о Мамиконянах. Так, например, один из включенных им в текст его Истории фрагментов Жития начинается со строки 20 на с. 18 и доводится до Строки 12 на с. 19; дальше Иованнес пропускает весь отрывок, связанный с Мушелом Мамиконяном,-—со строки 13 по 23 с. 19—и продолжает далее по тексту Жития, начиная со строки 24-й. В то же время он включает в текст своего повествования весь тот отрывок Жития, где рассказано о том, как Смбат Багратуни захватил в плен «нечестивого Меружана (с. 20, строки 9—20).*

__________________
* См.: АП, т. VII. Подробнее см. прим. 3 к гл. XII настоящего издания.
__________________

Разумеется, это не значит, что Драсханакертци вовсе ничего не сообщает о Мамиконянах. Он, например, заимствует у Анонима и Себеоса данные о Ваане и Григоре Мамиконянах, ставя акцент на их культурно-строительной деятельности, в частности, на сооружении [38] церквей. Но в целом все, что он сообщает о Мамиконянах, ставит их в один ряд с другими армянскими феодальными родами, так что роль Мамиконянов в истории Армении, если судить по его труду, оказывается не такой уж приметной. Меж тем известно, что в V—VIII вв., а особенно в VII в. Мамиконяны играли выдающуюся роль в истории Армении к что начавшееся с конца VI в. соперничество с ними рода Багратуни к ковцу VIII в. завершилось поражением Мамиконянов.* Факты острей борьбы за политическое преобладание между Мамиконянами и. Багратуни в VIII в., особенно во второй его половине, содержатся в последней части труда Гевонда. Однако весь заключенный в ней богатейший материал Драсханакертци опускает под тем предлогом, что «...всей Арменией полностью овладели агаряне, и вельможи страны, нашей были [частью] уничтожены, а оставшиеся укрылись, пребывали под игом их, поэтому в этой части истории оскудели рассказы о наших ишханах, однако, возможно, найдется кое-что удовлетворяющее тебя в рассказанном до нас историком Шапухом» (гл. XXIV).

__________________
* См.: Тер-Гевондян А. Армения и арабский халифат, с. 19—20,. 123
__________________

В последней фразе скрыто внутреннее противоречие, ибо если читатель может удовлетворить свое любопытство, прочитав историю Шапуха, то это значит, что не так уж оскудели рассказы о наших ишханах. Во всяком случае, такие последующие историки, как Асохик, Вардан, Киракос, наконец, Чамчян, находят достаточно материала у Гевонда (а Вардан, вероятно, также и у Шапуха), чтобы осветить историю VIII—первой половины IX века.
Очевидно, Драсханакертци предпочел обойти молчанием как не отвечающие его исторической концепции все сведения о борьбе Мамиконянов и Багратуни за власть, которые содержатся в последней части труда Гевонда.
Таким образом, Иованнес Драсханакертци может по праву считаться историком Багратуни, ибо в то время именно они своей деятельностью претворяли в жизнь его .политический идеал централизованного государства, а его труд можно считать историей Армении в целом, поскольку Багратуни, в силу сложившейся в его время исторической обстановки, явились. как бы продолжателями и наследниками династии Аршакуни, восстановителями царства Аршакуни.
С этой точки зрения становится понятной отмечаемая исследователями двойственность отношения Драсханакертци к царю Ашоту II Багратуни и Гагику Арцруни — ишхану, а затем царю армянского княжества Васпуракан, ибо он осуждал то одного, то [39] другого всякий раз, когда их действия угрожали именно государственной целостности Армении.
В упомянутом выше последнем разделе труда Гевонда заключены также сообщения о ряде восстаний, которые нередко принимали широкий размах, охватывая значительные слои населения, и которыми руководили обычно все те же Мамиконяны. Здесь мы вплотную подходим к вопросу, имеющему отношение к учению церкви о грехе и добродетели. С ним связана вторая группа фактов, которую наш католикос планомерно замалчивает.
Самым большим грехом, грехом всех грехов церковь и, конечно, сам католикос армянской церкви Иованнес считали непокорность, восстание, а добродетелью — покорность. Свое понимание высшей добродетели Драсханакертци четко выразил в словах: «Но, все-таки, ставя выше себя покорность, которая есть матерь всяческих добродетелей...» (гл. XXXVI). Это положение определяет резко отрицательное отношение Драсханакертци ко всякого рода восстаниям, а в особенности к еретическим движениям. Причем это его отношение вовсе не выражается резкими выпадами против еретиков. Он просто вообще ничего не говорит о них.
На протяжении ряда столетий Армению сотрясали такие мощные еретические движения, как павликианство (VI—IX вв.), отзвуки которого докатились до южной Франции; движение хуррамитов (816—837 гг.) во главе с Бабеком; наконец, ко времени католикоса Иованнеса Оваеци (к 30—40 гг. IX в.) относится и начало движения тондракитов.* Однако мы тщетно стали бы искать даже упоминания о них в труде Драсханакертци. Он, например, подробно описывает красивую внешность католикоса Одзнеци, его поездку к халифу Омару II, но о том, какую жестокую борьбу вел этот католикос с павликианами, умалчивает. В рассказе Иованнеса, возможно, лишь одна фраза может быть воспринята как намек на борьбу Одзнени с павликианами: «Он сочинил также... речи для нужд кающихся, отвращающие от злых деяний и увещающие» (гл. XXII). Известно, что труды Одзнеци являются основным источником по движению павликиан в Армении. Ни слова не говорит Иованнес и о движении тондракитов, с которыми вели борьбу и царь Ашот I, и Смбат I, и, конечно же, он сам. Не пишет он обо всем этом, дабы не ввергнуть читателей в соблазн.

__________________
* См.: Тер-Минасян Е. Из истории происхождения и развития средневековых сект. Ер., 1968, гл. VIII—IX. (на арм. яз.).
__________________

Единственные еретики, о которых Драсханакертци считает возможным и необходимым говорить — это халкидониты. Поскольку халкидонитство было официальной догмой византийской церкви, то, [40] следовательно, оно не было ересью, потрясающей основы христианской церкви как феодального учреждения. Византийская халкидонитская церковь—это такой же оплот феодального строя и государства, как и церковь армянская. Догматические разногласия халкидонитов и антихалкидонитов в действительности имели под собой политическую подоплеку, и для Драсханакертци борьба с халкидонитство.м была в первую очередь борьбой за политическую независимость армянского государства и церкви, ибо именно с по-помощью этой догмы стремилась Византия подчинить себе Армению, и ее церковь. Этим объясняется и явная симпатия Драсханакертци к Иовану Майрагомеци.* Он отводит от него обвинения в юлианитстве** за его бескомпромиссное антихалкидонитство: «Хотя молва обвиняет его в том,— пишет он,— будто он ввел в святую церковь прискорбную ересь, однако я не могу даже в мыслях допустить. будто подобный человек мог задумать разрушение здания истинной веры» (гл. XVIII).

__________________
* См. прим. 14 к гл. XVIII настоящего издания.
** Юлианитство, не признававшее тленности тела Христа, — крайнее проявление монофизитства, сущность которого состоит в утверждении, что хотя Христос и рожден из двух естеств — человеческого и божественного, однако человеческая природа, воспринятая им, стала только принадлежностью его божества и лишь мысленно может различаться от божественной.
__________________

Несмотря на очевидную антихалкидонитскую направленность произведения католикоса Иованнеса, некоторые арменоведы, следуя Чамчяну, тем не менее приписали ему прямо противоположные настроения (Г. Айвазовский, Ф. Лажар).* В этой связи остановимся еще на одной группе фактов, которые. Драсханакертци более или менее последовательно обходит молчанием. Это почти все сведения, которые касаются походов., византийских императоров, на Армению и жестокого обращения греческих войск с населением. Опущены такого рода подробности в связи, с походами византийского императора Ираклия (отмечается лишь. факт освобождения креста Христова). Не упоминаются вовсе походы Юстиниана II и Тиверия III. При всем своем пристрастии к Багратуни, Драсханакертци полностью впускает все, что сообщает Гевонд об Ашоте Багратуни Патрике (685—689). Между тем словесный портрет его: «...Ашот-Патрикий. муж славный и уважаемый между нахарарами армянскими, из рода Багратуни — роскошный и щедрый в правлении, в поступках — нрава благоразумного и добродетельного...» выдержан в агиографическом стиле и вполне отвечает как литературным вкусам, [41] так и политическому идеалу Иованнеса. Причина, по-видимому, кроется в следующих ниже строках: «В правление Ашота-Патрикия и на втором году своего царствования император Юстиниан посылает на Армению войско, которое/опустошив грабежом страну...» и так далее.

__________________
* Бахчинян Г. Католикос Ованнес.., с. 44.
__________________

Наконец, и это особенно показательно, он ничего не говорит об осаде греческими войсками в 922 г. Двина, в котором находились. арабский эмир Сбук и заключивший С ним союз царь Ашот II Еркат.
Иованнес был не только католикосом армянской церкви, но политиком и дипломатом, прекрасно понимавшим сложность положения Армении, зажатой между двумя могучими державами Востока — арабским халифатом и Византией. И это нашло свое выражение как бы в двух ликах его произведения: с одной стороны, Четко выраженный антихалкидонизм, направленный своим остриём против Византии, с другой — стремление замолчать факты враждебных акций Византии против Армении, вызванное сознанием того, что в борьбе с арабским халифатом трудно обойтись без помощи Византии. Так, когда политические интересы Армении требовали сближения с Византией (как это было после трагической гибели царя Смбата I), он шел на это, не забывая, однако, о необходимости сохранять независимость армянской церкви.
К союзу же с инаковерующими арабами в целом Драсханакертци всегда относится неодобрительно. Например, договор, который Тэодорос Рштуни, порвав с Византией, заключил с арабами,. Драсханакертци характеризует как «договор со смертью» и «союз с адом». И полагая, что подобная измена союзу с христианским государем вполне оправдывает гнев императора Константина II, он считает возможным описать его вторжение в Армению и в довольно мягком тоне говорит о католикосе Нерсесе, который ради спасения Армении причастился с императором святых тайн и принял халкидонитство. Однако здесь же не забывает добавить: «Поневоле он стал причиной соблазна для многих, ибо это поколебало веру, которая была принята от св. Григория...» (гл. XIX).
Для патриарха армянской христианской церкви такая точка зрения естественна.
Из вышеизложенного видно, что Иованнес Драсханакертци, будучи главой армянской церкви, находясь в самой гуще политических событий, на которые он нередко оказывал значительное влияние, отнюдь не мог быть сторонним, бесстрастным наблюдателем или, как иногда о нем говорят, «объективным» историком, напротив [42], его труд отличается истинной «партийностью», можно сказать, публицистической заостренностью против .всех тех явлений, которые роняли авторитет церкви и династии Багратуни как материальных носителей идеи сильной царской власти и централизованной государственности.
В послесловии Драсханакертни называет свое сочинение “показующим зерцалом”, которое должно- предостеречь потомков от повторения ошибок, совершенных в его время, чем подчеркивается дидактическая направленность его произведения в целом. И действительно, история служила ему иллюстративным материалом для решения политических и морально-воспитательных задач. Это зеркало, но зеркало, которое показывает; то, что кажется важным ему, и в такой окраске, какая соответствует его миропониманию.

 
Forum » ARMENIA » ՀԱՅԱՍՏԱՆԻ ՊԱՏՄՈՒՏՅՈՒՆ. Hayastani patmutyun » ИСТОРИЯ АРМЕНИИ (Ованес Драсханакертци)
Поиск:

ПРОЙДИТЕ РЕГИСТРАЦИЮ ЧТОБА НЕ ВИДЕТЬ РЕКЛАМУСайт создан в системе uCoz